Что дает благотворительность человеку. Почему я не занимаюсь благотворительностью

"Мы не занимаемся благотворительностью. Ею занимаются люди, дающие деньги, наши доноры". Для меня, человека, считающего себя практически экспертом в благотворительности, наверное, это было самое большое потрясение от разговора с директором благотворительного фонда "Со-единение" Татьяной Константиновой.

С другой стороны, чего я ждала от нашего разговора? С этой роскошной блондинкой мы знакомы 10 лет, и все это время Константинова занимает топовые позиции в благотворительности. Я с восхищением слежу за ней: работоспособность, энергия, умение привести в порядок, организовать любой хаос, молниеносность передвижений по стране и — безграничное чувство юмора, Но, как это часто случается, ты пишешь о людях малознакомых, а с теми, кто рядом, в голову не приходит поговорить. Зато уж теперь наговоримся обо всем: от личной жизни до работы фондов. Я знаю, что могу задать Тане любые вопросы. Самые жесткие. И она ответит на каждый.

Но о фондах чуть позже. В первую очередь меня интересует личное. Впрочем, и оно тоже в рамках доброделания. Однажды Татьяна Константинова, человек много лет отдавший бизнес-проектам, перешел в благотворительность.

У меня была успешная карьера в сфере управленчества. Я — довольно наглый человек. И в конце 90-х сама о себе (и прежде всего самой себе) я стала говорить, что я — хороший управленец. Конечно, на тот момент я им не была, но моя карьера действительно складывалась успешно. У меня никогда не было своего бизнеса, потому что я понимала, что я — хороший качественный наемник, и меня это устраивало. Верхом моей карьеры в городе Тольятти стала должность помощника директора одного из автомобильных заводов. И когда поняла, что мне тесно, а большего тут не достичь, я переехала в Москву, которая меня всегда манила. Я уже работала в ресторанном бизнесе и, приехав, еще пару лет в нем проработала: вела два крупных проекта.

А потом случился кризис 2008 года, проекты закрылись, и у меня появилось много свободного времени. А когда у человека с бешеной энергией появляется много свободного времени, жди беды. И она пришла: я поняла, что хочу состояться как управленец в благотворительности.

Выслушав бравурное заявление, позволяю себе некоторый скепсис, поскольку сильно сомневаюсь, что в Тольятти 90-х и даже в самом начале нашего тысячелетия много говорили о благотворительности (если вообще говорили). Таня кивает:

Конечно, не было. Да, я помогала людям, причем мы помогали семейно: главная у нас мама, она всегда задает очень правильные направления. Но системно заниматься благотворительностью я начала, переехав в Москву, где это было удобно.

Удобно? Я-то отлично помню и понимаю, что такое благотворительность. 10 лет назад уход в эту сферу требовал огромного мужества. Причем не только от того, кто на это решался, но и от всей его семьи. Там не предполагалось никаких денег на зарплаты, а работать предлагалось круглосуточно и без отпусков.

Я осознавала, что это будет приличный даунтшифтинг. У меня даже бухгалтер в первое время зарабатывала больше, чем я. Но меня это не волновало. Хотелось понять, справлюсь ли, а еще больше хотелось правильно построить работу.

- Зачем?

Артикулирую эти два слога громко и четко, чтобы не ускользнула.

Интерес, — мгновенно парирует Константинова.

Крыть нечем. Правда, она тут же смилостивилась надо мной:

Когда я принимала решение, что ухожу в менеджмент в благотворительности, я уже была замужем за Димой. У меня появилась опора и пришло осознание, что я уже не мать-волчица в своей семье, что могу отдать задачу зарабатывания на пропитание мужчине и заняться выращиванием цветочков. Или культивированием их. Я поговорила с Димой, и он сказал: "Если тебе это интересно и хочется, иди. Я тебя поддержу".

Большую роль в принятии этого решения сыграла Лиза Глинка (Доктор Лиза). Я долго ходила в подвал на Пятницкой волонтером. И, глядя, как Лиза работает (а она, конечно, была моделью в человеческом плане), я поняла, что мне было бы интересно попробовать себя в этой сфере. А первым человеком, с кем я познакомилась в благотворительности, была Ольга Журавская (президент благотворительного фонда "Галчонок"). И мы дружим до сих пор.

Что ж, видимо мы подобрались к следующему пункту нашего разговора.

- И куда ты решила "устроиться на работу"?

Примерно в это время встала необходимость открыть и зарегистрировать фонд помощи взрослым "Живой" ...

Маша была руководителем программы от благотворительного собрания "Все вместе". Нужно было регистрировать фонд, заниматься им. Я написала программу, начала работать.

- Что значит быть менеджером, директором в таком непростом проекте?

Мне было важно популяризировать тему помощи взрослым. Это очень серьезная тема. И, как потом показала жизнь, она превосходила мои силы. Мне было важно правильно построить документальную часть работы, чтобы все документы были оформлены правильно, чтобы любые наши действия находились в правовом поле — это был мой пунктик, перенесенный из бизнеса. Кроме того было необходимо начать правильно позиционировать сборы денег. Мне всегда не нравились письма в стиле "русские врачи-убийцы загубили младенчика, давайте соберем 9 миллионов долларов на Сингапур". Сам посыл к донорам не нравился. Хотелось научиться писать правильные истории. Сделать это можно только видя на том конце человека, беседуя с ним по-дружески, не цепляя на эмоциональные крючки, которые вынудят его дать мне денег, а разговаривать с ним "в долгую". Пусть он сегодня не даст на моего взрослого, но, прочитав о наших подопечных еще, еще и еще, он уверует и придет в благотворительность надолго.

- И все же ты ушла.

Ушла. Выгорев серьезно и надолго. Это был очень тяжелый период. Потом, читая статьи и книги о клинической депрессии, как герой книги Джером К. Джерома, я узнавала у себя все ее признаки. Я не ходила к врачам, справились семьей. Но я приняла решение хорошо отдохнуть, поднабрать людей (я довольно долго была в фонде одна). Ушла назад в бизнес со словами "больше никогда". Выдержала три месяца.

- Всего?

Таня хохочет:

Конечно. У нас был большой проект — каждый день совещания. А я вдруг поняла: не могу больше этим заниматься. Не хватает смысла. Меня уговаривали — зачем ты это делаешь, напиши заявление после новогодних каникул, получишь деньги, а у меня было такое неприятие, что 30 декабря, я выскочила из центрального офиса, размахивая трудовой книжкой. Конечно, я сначала пришла к Диме, и он сказал: "Не можешь, уходи". У меня очень покладистый муж, он на все мои просьбы отвечает положительно. Кроме одной: "Может, заведем еще одну кошечку?" И я тогда их приношу без спроса. Но он знает, что я — рецидивист.

Ну, раз рецидивист, я тоже могу им быть. Вот и настало время для нелицеприятных вопросов.

Выгорание. Выгорают все. Я недавно к моему удивлению прочла, что журналисты выгорают годам к 40. Но из моих знакомых никто не уходит с работы, кроме людей из благотворительности. Зато тут я постоянно слышу: "он выгорел и ушел" или "чтобы не выгорел полностью, отправим его в отпуск". Это означает, что есть возможность брать паузу? Или в благотворительности выгорают больше, чем в остальных сферах?

До недавнего времени мне казалось, что в благотворительности особое выгорание. Но, поговорив с разными специалистами, я прихожу к выводу, что выгорание везде одинаковое. Конечно, есть нюансы. Чтобы их сформулировать, скажу о проблеме роста. До недавнего времени благотворительность не считалась работой. Было принято полагать, что ею занимаются волонтеры, либо бессребреники. То есть не сформирована позиция, не озвучено: да, мы занимаемся благотворительностью, но это менеджмент. И мы получаем зарплату, мы можем делать то-то или то-то, а другого не можем. Врачи или художники выбирают профессию, но они не выбирают миссию. У врача, художника или актера есть миссия, но есть и ремесло, которое их кормит. Мы же только-только начинаем нарабатывать это самое ремесло в руках, объясняя, что мы кормим не свою карму, а семью. Как только ремесло будет сформировано, люди станут иначе себя вести.

Ты говоришь о бессребрениках, а, по мнению общества, две сферы социальной деятельности скандализированы больше всего в связи с неучитываемыми денежными потоками — церковь и благотворительность. И обе заявляют о своей готовности помогать людям.

Мне кажется, это тоже проблемы роста. Мы уходим от мифических героев — спасателей, святых, и начинаем видеть живых людей, которые занимаются менеджментом от благотворительности. Повторю: мы не занимаемся благотворительностью. Ею занимаются люди, дающие деньги, наши доноры. То есть, когда ты жертвуешь деньги, ты благотворитель. А если работаешь в фонде — ты менеджер от благотворительности. И то, что мы, наконец, уходим от мифов, меня радует. Пройдем какую-то точку, что-то утеряем, что-то отвоюем, но исчезнет романтический флер, что мы — не от мира сего, отвалятся нимбы. Благотворительность входит в слой масс-маркета. Конечно, хотелось бы поменьше скандалов. Я в состоянии войны и скандалов чувствую себя очень неуютно, но понимаю, что это болезнь роста.

Я спрашивала немало известных людей, чьи имена связаны с благотворительными фондами, хотят ли они, чтобы дети их занимались благотворительностью. Все отвечают уклончиво. Ты думала о том, чтобы твой сын пошел по твоим стопам?

Никогда не думала. Я отдаю решение на откуп ему самому. Как я могу взрослого половозрелого товарища направить куда-то по моему хотению, сказать, как себя вести и какой путь пройти. Он помогал мне в мероприятиях в "Живом": в благотворительности необходимо много мужской помощи. Однажды они с другом сидели с моей подопечной. Для них это был сильный опыт. И сейчас я его иногда зову на благотворительные мероприятия, но он отказывается. Я приняла это. У него свой путь. Я дверь открыла, захочет — войдет.

Надо, пожалуй, продолжить спрашивать о Татьяне Константиновой. О ней сегодняшней.

- Выгорание не выгорание, ты все же вернулась в благотворительность.

Я довольно долго сидела дома — с января по май. А потом меня пригласили в фонд помощи слепо глухим людям "Со-единение" .

Слепоглухие люди. Они никогда не выздоровеют. С одной стороны, они здоровы (по крайней мере, кажутся такими), с другой — тяжко больны.

Это одна из самых тяжелых категорий людей с инвалидностью

- Так почему не ушла оттуда, ведь ты в фонде уже долго. Куда делось выгорание?

Почти 4 года. Да, для меня нормальный период работы, что в бизнесе, что в благотворительности — 3 года. И я не могу не задумываться, что наработала здесь много компетенций.

- Тогда наоборот, зачем что-то менять? Сиди и получай дивиденды за опыт.

Разве имело смысл уходить из бизнеса в благотворительность? Но все время хочется другого. На самом деле я, наконец, научилась регламентировать себя, свой сон, отдых.

- И ты не должна больше работать круглосуточно? Разве не так работают в фондах?

Это личное решение каждого. Через три года такой работы в "Живом" я превратилась в тряпку. Я просыпалась с единственной мыслью в голове: "Где взять деньги? Где взять деньги?! Они все умирают!" От этого страдали мои близкие, сын, муж. А потом я поняла, что это лицемерие: ты хочешь спасти всех вокруг, а гибнешь сам. И для тебя и для твоих родственников.

Мы действительно не умеем регламентировать себя, вовремя ставить себя на паузу, отдыхать. Однажды мне нужно было срочно лечиться, но сын был совсем маленьким, и я не могла решиться оставить его с родителями. Тогда меня пригласила к себе подруга немка и рассказала о своих родителях. У них погиб ребенок, и они были в очень плохом состоянии. Тогда они отдали на время остальных детей в детский дом (а дело было сразу после войны) и уехали. И она сказала: ты должна лечиться, чтобы потом у тебя были силы не только продолжать жить, но и любить сына много лет, заботиться о нем.

Так ты не случайно маску в самолете сначала на себя надеваешь, а потом ребенку. Казалось бы, это базовые истины, но нужно было дойти до края, чтобы их осознать. Такая в нас заложена самоотверженность: всю себя положить на какой-нибудь алтарь.

- "Со-единение" — фонд новый.

Свеженький. Он был создан в 14-м году, но он как локомотив прет. Мы заточены под системное изменение ситуации у людей с инвалидностью по диагнозу слепоглухоты. Мы не собираем деньги человеку из дальнего села на слуховой аппарат, ни на оплату услуг сопровождающего его переводчика. Мы обучаем и переводчиков и сопровождающих по всей стране, чтобы потом государство взяло на себя это бремя, чтобы оно их оплачивало. Мы создаем сеть. Не латаем дыры, а идем в самое начало, ищем причину проблемы и закрываем ее. Пока мы всю систему содержим на свои деньги, но вообще мы ставим задачу передать наши функции государству, потому что оно — наиболее стабильная форма существования.

Я не льщу себя надеждой, что государство закроет все ниши, но мы делаем все, что от нас зависит. Фонд здорово работает в плане выстроенности структуры с огромным объемом информации. Можно сказать, что "Со-единение" — один из фондов, который можно взять за модель при организации новых фондов или для решения любой социальной проблемы. Начиная со структуры и заканчивая документооборотом.

Ты сказала делегировать государству (а скорее, даже вернуть) дело помощи слепоглухим. Думаю, даже в идеальной ситуации оно не сможет взять на себя все функции.

Начав работать, мы поняли, что если не начнем заниматься адресной помощью, превратимся в Минтруда. В хорошем смысле: мы станем бюрократической организацией и научимся говорить "вас много, а я одна". А мы работаем с живыми людьми, которым надо здесь и сейчас, у них есть потребности. Поэтому есть организация "Сообщество семей слепоглухих", которую мы поддерживаем, выделяем деньги, и куда мы перенаправили весь поток адресной помощи. В первую очередь нашим подопечным нужны слуховые аппараты. Их, конечно, дает государство, но не всегда хорошие и точные. Их настройка — очень тонкая работа. Если протез на руку, ногу примеряется в несколько этапов, что говорить об аппарате, связанном со слухом. Мы добились, чтобы государство оплачивало каждому слепоглухому инвалиду персонального переводчика не 48 часов в год, а до 240. Кому-то нужно оплатить лечение сопутствующих заболеваний, другим оказать психологическую (в ней нуждаются и сами слепоглухие и их родители) помощь. Мы хотели организовать юридическую помощь. И познакомились со слепоглухим парнем с юридическим высшим образованием из Нижнего Новгорода, слух которого компенсирован слуховым аппаратом. Он хочет в этом направлении развиваться и уже развивается. Этот парень сейчас взят нами на работу и оказывает юридическую помощь слепоглухим.

Еще есть такие приборы, брайлевские дисплеи, при помощи которых человек со слухом и зрением подключается к компьютеру и может общаться со слепоглухим. Они очень дорогие, более двухсот тысяч. В конце прошлого года мы добились, что Минтруда выдает их бесплатно, так что теперь нам не надо ходить по олигархам просить их покупать за свои деньги. Что важно, "Сообщество семей" связало родителей по всей России и постоянно проводит для них мероприятия, учит их, развивает. Ведь иногда мама в Ростове или еще где-то думает, что ни у кого в мире нет такого ребенка и вдруг узнает, что они есть по всему миру, а с родителями слепоглухих можно обмениваться информацией, спрашивать совета. И это дорогого стоит. Но что-то пока не получается.

Я знаю слепоглухого доктора психологических наук Александра Васильевича Суворова и поэта, актрису, члена Союза писателей Ирину Поволоцкую. Конечно, они далеко не все слепоглухие с сохранным интеллектом. Но, будем честными, их немного. Как обстоит дело с трудоустройством?

На сегодня это штучные истории. Каждый раз оговариваются особые условия. Варианта массового трудоустройства мы пока не подобрали и не знаем, как его внедрить. Как минимум потому, что на производстве людям с инвалидностью трудно конкурировать с роботами или китайскими рабочими. Возможно это будет кустарное производство. Сейчас две керамические мастерские: творческое объединение "Круг" в Москве и организация в Новосибирске — получают финансирование и поддержку. Это не игра в поддавки, там изготавливают достойные вещи, которые не стыдно подарить.

- Планирование, документооборот, жесткая структура. Бизнес никуда не ушел?

Да, все приемы, которые работали в бизнесе я принесла с собой в работу в фонде.

- Продолжу. Ты — крутой профессионал в благотворительности. Тогда это тот же бизнес, и ты никуда не ушла?

Задумалась Таня. Вот же честный человек. Даже вздохнула:

Я уже оглядывалась назад и задавала себе этот вопрос. Мой переход в некоммерческий сектор — не был бизнесовым шагом. Вернее так: переходя я точно не руководствовалась заниматься бизнесом, так что это не было прагматическим решением. И я не ожидала, что через несколько лет, работая в довольно успешном фонде, буду неплохо себя чувствовать. Потом все трансформировалось, появились профессиональные интересы, и мне захотелось стать одним из лучших профессионалов в этой системе. И мне очень приятно, когда меня называют крутым профессионалом, значит, я чего-то достигла. Ты же понимаешь, у меня не изжитый синдром самозванца, так что мне постоянно кажется, что пройдет какое-то время и кто-то скажет: Константинова? Да этот мыльный пузырь уже давно лопнул.

С удовольствие наблюдаю за тем, как Татьяна Константинова мечется по стране. Пишешь смешно, называешь нас, потешающихся над твоими злоключениями, гитлерами.

Я читаю семинары для социальных работников, занимающихся людьми с инвалидностью, о том, кто такие слепоглухие люди, как с ними работать, общаться, как выявлять и рассказываю, в чем фонд может оказать поддержку. Первоначально приходили очень характерные тети. Никогда не забуду Нижний Новгород. Пришло человечек 30. Прямо в плащах, шапках сели передо мной — руки на груди. А я всегда в начале знакомлю с регламентом занятий. И они, услышав, стали возмущаться: "Чего? До 4 часов? Да вы что, не больше пары часов, у нас дела". Я говорю: "Пожалуйста. Вы посидите, сколько сочтете нужным, только звук у телефонов выключите, отвлекает". А дальше лучше, лучше. Видимо пошла слава. Мне нравится читать лекции, я хорошо это делаю, и люди довольны. Сейчас специально приглашают — приезжайте, расскажите.

Я почти закончила разговор. У меня остались буквально пара вопросов. Один из них несколько волнительный, потому что касается и меня тоже. А, как пел Булат Окуджава, "Дураком быть выгодно, но очень не хочется. Умным очень хочется, но кончится битьем". И все же рискну.

Ты участвуешь в одном благотворительном мероприятии, в котором и я бы хотела попробовать себя, но боюсь провала. Это объявление о сборе денег на день рождения для какого-то фонда или конкретного человека. Мне жаль подарков, которые могли бы подарить мне и, одновременно, ужасно страшно, что никто ничего не пожертвует.

Это сродни тому, что ты готовишь мероприятие и дико паникуешь, что никто не придет. Я очень волновалась. Думала что ничего не будет, а потом сложилось: и подарки я получила, и деньги. В это можно играть. Главное, не перегнуть палку с доброй волей людей. Я не буду просить больше, чем пару раз в год, а то и раз в год. Для тех, кто хочет постоянно помогать, есть специализированные сообщества, а меня читают не только потому, что я работаю в благотворительном сообществе. Людям интересна моя жизнь, мои животные, кто-то говорит, что я интересно пишу. Я не могу их заваливать просьбами о помощи. Это будет неправильно.

- Повторюсь, ты — крутой профессионал. Но чего бы тебе самой хотелось сделать в благотворительности?

Мне бы хотелось поработать над исправлением ситуации с домашними животными, с животными в городе. Чтобы сделать это правильно, должно быть принято правильное политическое решение.

После меня останется мой сын, и еще хотелось бы видеть что-то сделанное моими руками. Что это? Честолюбие и гордыня? Или милосердие и гуманизм? Наверное, все намешано. Лет 20 назад я задумалась: вот я умру, вот мои похороны, гроб, небольшое количество людей. С чем придут эти люди, кем я для них была, что сделала? Каков был мой вклад, сколько будет этих людей — для меня это важно.

В топ мирового рейтинга входят только шесть стран из "большой двадцатки", обычно лидирующие позиции занимают страны третьего мира, - рассказывает руководителя проекта Добро Mail.Ru Александра Бабкина. - В одной из самых бедных стран мира Сьерра-Леоне 81 процент опрошенных говорят, что регулярно помогают незнакомым людям. В России в разы меньше - 30 процентов.

Благотворительность - сложный процесс, на который влияет масса факторов, которые международные рейтинги не всегда учитывают. Например, уровень бедности, конфликты на территории государства, стихийные бедствия или религиозные традиции.

В России, по словам эксперта, благотворительность уже вышла на новый уровень. Только на сервисе Добро Mail.Ru объем пожертвований в 2016 году увеличился на 200 процентов по сравнению с 2015 годом. Но рывка вперед, которого так ждут фонды и волонтеры, пока не произошло.

До сих пор многие не поняли, что благотворительность - это не только пожертвования. Но и доноры крови, и волонтеры, которые развлекают больных детей в больницах, ремонтируют дома престарелых, скидываются на сиделок или везут дорогостоящие медикаменты в другой город.

Активно развивается интеллектуальное волонтерство, когда юристы, дизайнеры, бухгалтеры, журналисты оказывают НКО профессиональные услуги pro bono (пер. с лат. ради общественного блага. - Прим. ред.), - говорит Александра Бабкина. - Некоторые компании оплачивают сотрудникам время, которое они тратят на работу во благо некоммерческого сектора.

Люди охотнее поддержат экологические проекты, чем перечислят деньги тяжелобольному взрослому человеку

Но когда речь заходит о покупке дорогостоящих лекарств или специального оборудования, строительстве приютов или оплате курсов реабилитации единственное, что может помочь, - пожертвования. Проблема в том, что 50 процентов россиян, по данным ВЦИОМ, отказывают в помощи, потому что не доверяют тем, кто собирает деньги. Серьезные фонды делают ставку на открытость, публикуют все отчеты, активно общаются со СМИ и в соцсетях. Но прежде они должны перепроверить своих потенциальных подопечных.

90 процентов наших подопечных - пациенты ведущих федеральных центров, которые приезжают в Москву на лечение со всей России, - рассказывает управляющий директор Благотворительного фонда помощи детям и взрослым с нарушениями иммунитета "Подсолнух" Ирина Бакрадзе. - Мы обязательно встречаемся с ними лично, проверяем документы, общаемся с врачом и только после этого подписываем с адресатом помощи соглашение о сотрудничестве. В нем написано, что благотворительная помощь не является заменой государственной.

Это значит, что сначала люди идут и получают все положенные им льготы по месту жительства. А сбор средств открывается только если у пациента нет законного способа получить необходимую помощь от государства. В фонде "Подсолнух" также внимательно следят за помощью, которую их подопечные могут получить, например, в других фондах.

Это важно для отчетности. Ежемесячные детальные отчеты - гарантия нашей прозрачности и залог доверия благотворителей, - пояснила Бакрадзе.

Но усилия НКО сводят на нет мошенники. Они научились подделывать отчеты и медицинские документы, создают сайты-двойники уважаемых фондов и устраивают благотворительные акции на улице, предлагая купить браслетик за символические 100 рублей.

Честные фонды и приюты для животных никогда не собирают деньги на улице, а люди, которые просят "на билет домой" или "на лечение" в переходах и вагонах метро - жертвы ужасной системы, в которой сами они не имеют практически никаких прав, - объясняет Александра Бабкина.

Но есть и другая проблема - россияне охотнее поддержат экологический проект, чем перечислят деньги тяжелобольному взрослому человеку. В 2015 году всех шокировали данные ФОМ: только один процент россиян при наличии выбора готовы помочь взрослым людям.

Если навскидку вспомните хотя бы три фонда, помогающих взрослым, вы уже большой молодец, - говорит директор фонда помощи взрослым "Живой" Виктория Агаджанова.

Фондов, занимающихся проблемами лечения и реабилитации взрослых, в нашей стране пока очень мало. В фонд "Живой" обращаются люди со всей страны, от Калининграда до Камчатки.

Привлекать пожертвования на оплату лечения взрослых гораздо сложнее, чем искать средства на лечение детей, - продолжает Агаджанова. - Дети - это будущее, это трогательность и беззащитность, а взрослые... А что взрослые? Сами себя спасать должны.

По словам эксперта, эта в корне ошибочная философия и ведет к тому, что мы помогаем всем вокруг, но только не себе и таким, как мы. А ведь именно от здоровья взрослого человека зависит, будут ли его престарелые родители ухожены и окружены заботой в старости, а его малолетние дети - накормлены и одеты. Необходимо, чтобы общество поняло: когда заболевает взрослый - страдает вся семья.

Благотворительность в цифрах

• 10 процентов россиян утверждают, что помогают кому-либо регулярно.
• 77 процентов россиян хотят знать, на что идут их деньги.
• 66 процентов россиян верят в честность фондов.
• 41 процент россиян в трудной ситуации рассчитывают на помощь родных,
• 22 - на помощь друзей.

Сейчас на записи "Школы злословия" был вчистую вырублем Ав-дотьей ("Дуней") Смирновой. Эффективность - выше всяких похвал, от чистоты работы получил эстетическое удовлетворение.

Прошлый раз такое было в армии - пока летел, еще успел перед тем, как сломать собой шкаф, восхититься, как чувак красиво провел прием.

Суть дела: прощупав всякими бессмысленными вопросами и истериками (это к Толстой, правда, которая антисоветчица в стиле Новодворской, правда без оснований последней) - и, вероятно, выставив внутренние диагнозы, завершила передачу детским вопросом: почему я не занимаюсь благотворительностью?
Моими словами и в моих терминах: почему я лично не занимаюсь бессмысленной, но в ограниченных масштабах социально полезной деятельностью, заведомо обреченно, но героически пытаясь исправить хоть что-то из последствий разрушительной деятельности государства?
Почему я не плачу Навальному? Почему я не отнимаю от своих детей деньги на лекарства детям, умирающим от реформы здравоохранения и скупости Кудрина? Почему я смею работать вместо того, чтобы ехать добровольцем тушить пожары, вызванные Лесным кодексом? Почему я отдаю ненужные вещи бедным знакомым, а не незнакомым детям из детского дома и бомжам? Почему я не участвую в заведомо бессмысленных стояниях на Триумфальной? (последнее - политическая, но все равно благотворительность).

Вопрос при всей внешней нелепости на самом деле серьезный: ответственный перед обществом человек должен платить ему социальный налог - не деньгами, а своей ответственностью. В Англии до Тэтчер джентльмен считал своим долгом бесплатно (или почти) отработать год, а то и больше в одной из бывших нищих колоний.

Аргумент "нет времени" - чушь: допустим, многие (типа Хаматовой и доктора Лизы) работают не меньше моего. Главное, он неправда: когда горю, могу спать 3 часа вместо 5,5 - но никогда не горю благотворительностью.

Аргумент "я трачу силы на работу, которую делаю хорошо, и благотворительностью принесу меньше пользы, чем работой" - не годится: благотворительность не ради эффективности (она обычно нулевая, а то и отрицательная, так как к ней привыкают), а по зову сердца. Сюда же - аргумент, что благотворительностью нельзя решить ни одной проблемы: если нельзя решать - надо хотя бы пытаться смягчить.

Аргумент «мне не за что откупаться от своей совести» - нелеп, по-тому что я лично знаю благотворителей, которым откупаться не за что.

Аргумент "это глупая мода", - тоже ересь: если глупая мода хоть немного облегчает страдания, она права. Такм аргументом нельзя оправдать перед тем, кто знает, что такое боль, нежелание ее смягчить, - а я знаю.

Странно, что вместо напрашивающегося и самоочевидного в условиях такого нокаута вывода о моей полной бессердечности, лживости, лицемерности и зацикленности-на-себе-великом Авдотья Смирнова вдруг сделала вполне нейтральный (напомню - смысл передачи в том, чтобы растоптать гостя и представить его как минимум моральным уродом) вывод о моем страхе перед неудачами, грязью жизни и реальностью в целом, а в итоге – о стремлении спрятаться от жизни.
Нда, знала бы она, что такое работа аналитика, - посмеялись бы вместе, а так смеяться в пустоту - как пить с зеркалом. В общем, сей гуманизм остался для меня непонятным (может, кстати, и вправду чего-то во мне не понимала и искренне пыталась понять - она человек внутренне цельный и внутри себя, похоже, искренний; хотя в этом случае ей это понимание удалось так же, как Толстой удалось понимание Советского Союза).

Но дело не в них, - дело во мне. Я действительно не понял до самого конца передачи, почему не занимаюсь благотворительностью.

И понял это только уже на обратном пути из студии.

Все оказалось очень просто: я занимаюсь благотворительностью, просто никогда ее внутри себя так не называю, - я называю ее работой, потому что так достойнее.

Но по сути это благотворительность: зарабатывание денег на себя и семью отнимает у меня в среднем часа два в день. Все остальное – раз в шесть больше – занимает работа по нормализации сознания общества и добыванию денег на это.

За четверть века (а я занимаюсь этим столько) я хорошо ощутил границы возможного. Это не приносит деньги (и иные возможности), а отнимает их. Не дает влияния и власти (особенно сейчас, когда вильни хвостиком – и зазвенит золотой ручеек, а так сверяешь каждую запятую с УК). Не тешит самолюбие – ибо слишком хорошо видишь тщетность усилий. Не дает надежд – ибо будущее примерно понятно – и, более того, не позволяет рационально убежать, как требует разум. Не является приятной формой самовыражения, - мне намного приятней другие формы (хотя бы те, при которых возят мордой по столу в той или иной форме не раз в неделю, а пореже).

В общем, с точки зрения логики – это сплошное «не».

Потому что это благотворительность: тот самый социальный налог.
Просто он платится на рабочем месте – на своем месте в этой жизни, а не на чужом, на который меня пытались запихнуть.

А вот то, что я не успел осознать и тем более выразить все это в эфире, представ полностью асоциальным типом, - вот это как раз является проявлением профессионализма Авдотьи Смирновой.

Высочайшего.

Который, как всякий профессионализм, вызывает у меня эстетиче-ский восторг, уважение и жажду тщательного изучения техники.

Спасибо за урок – пошел учиться.

Благотворительность – бескорыстное оказание помощи попавшим в трудные жизненные ситуации людям или пожертвования, дела для общественного блага, не предусматривающие получение выгоды. Так мы понимаем благотворительность. Верно понимаем. Также мы понимаем и то, что движет благотворителями. Как правило, — это личные качества, фундаментом которых может быть религия, чувство справедливости, чувство ответственности, просто доброе сердце, соответствующие воспитание, иные мотивы, но только не связанные с извлечением прибыли.

Следует обратить внимание на тот факт, что в России в последнее время замечен рост коммерческих организаций, которые занимаются благотворительностью. Это положительный показатель, поскольку государство не справляется с социальными функциями в полной мере, и предприниматели берут на себя функции, без которых некоторым людям просто не выжить. Ведь вместе с ростом благотворительности есть и другая сторона медали, о которой говорят социологи — наблюдается увеличение количества людей, попавших в сложные жизненные ситуации.

Семьи, находящиеся в трудной жизненной ситуации существовали во все времена. Причин появления такой категории граждан множество, а вот решение этой проблемы одно – помощь. Эти люди нуждаются, как в услугах, так и в материальном обеспечении. Трудная жизненная ситуация недавно была даже определена законом Российской Федерации «Об основах социального обслуживания населения в РФ» в редакции 2013 года. Это некие обстоятельства, которые могут сильно изменить нормальную жизнь человека и сделать ее невыносимо сложной, представляющей опасность для самого существования человека. Тем самым, обозначена актуальность проблемы.

Более того, если посмотреть глубже, то проблема семей попавших в сложные ситуации, связана с состоянием здоровья всего населения России. Именно это вызывает обоснованное беспокойство социологов, которые говорят о критическом состоянии здоровья нации, что в целом опасно для перспективы развития этноса. Есть и момент положительный — за последние 20 лет была замечена тенденция снижения рождаемости на фоне увеличения смертности, теперь же кривые графика рождаемости и смертности имеют одинаковые траектории. И в этом, безусловно, есть заслуга людей, занимающихся благотворительностью.

То есть, выполняя системно малые задачи на своем отдельном участке «фронта», благотворитель в итоге участвует в глобальном проекте сохранения нации. Но может ли это быть аргументом убеждения бизнесменов с целью подвигнуть их на благотворительность? И существуют ли вообще такие аргументы? Как объяснить коммерсанту: зачем ему заниматься благотворительностью? Тем не менее, в действительности для бизнесмена благотворительная деятельность может принести, кроме морального удовлетворения, также и материальную выгоду.

Уже на заре развития капитализма его идеолог Адам Смит ставил вопрос о морально-этической стороне предпринимательства. То есть, уже тогда существовало понятие социально ответственного бизнеса, а также стратегической благотворительности. Возможно, российский дикий капитализм стал более грамотным, и, наконец, прочел Смита, поняв, что бизнес и благотворительность — вещи вполне совместные? А ведь об этом говорил не только Смит. О благотворительности как об обязательном элементе бизнеса в 1899 году писал в своей капиталистической доктрине благотворительности под названием «Евангелие богатства» магнат — сталелитейщик Карнеги. Проще — он призывал не жмотиться и делиться с уверенностью в том, что воздастся за дела твои благие, причем не на небесах, а на грешной Земле.

Взглянем в целом на то, как изменился подход к ведению бизнесах со времен Адама Смита. Сначала эффективность бизнеса оценивалась по тому, насколько он оправдывает ожидания исключительно его владельца. Позже в список заинтересованных в успехе чужого бизнеса лиц были включены и клиенты. Затем список пополнился сотрудниками, инвесторами, и, наконец, населением в целом, всем социумом. И вот теперь успешной стратегией предприятия можно назвать ту, которая удовлетворяет наибольшее количество категорий людей, и даже тех, что не являются прямыми покупателями продукта или услуг данного предприятия. Речь в целом идет об авторитете предприятия. Или об имидже. Чем выше авторитет – тем меньше проблем, — это аксиома. То есть, здесь присутствует прямая логика: затраты на положительный имидж окупаются, имидж благотворителя – отличный двигатель бизнеса. На компанию с положительным брендом благотворителя, безусловно, обратит внимание не только покупатель, но и потенциальный работник, понимая, что условия труда у благотворителя будут человеческими. Доверять такой компании будут больше, чем другим, банки и партнеры, а также государственные органы.

Мы не случайно вспомнили об отношении наемного работника к работодателю. Мы отметили, что потенциальный сотрудник с большей охотой отдаст предпочтение компании с человеческим лицом. Но здесь есть еще несколько положительных моментов для бизнесмена. Во-первых, лояльность такого сотрудника. Во-вторых, этот сотрудник сам будет с охотой принимать участие в благотворительных акциях.

Стоит также отметить, еще один положительный момент для руководителя, владельца предприятия. Ни для кого не секрет, что сейчас стратегия ведения бизнеса внутри предприятия строится по принципу – мы одна команда. Для поддержания командного духа устраиваются корпоративные вечеринки, совместные турпоездки, походы в культурно-массовые, спортивные заведения – боулинг, каток, фитнес-зал и прочее. Этот элемент стал неотъемлемой частью бизнес-стратегии практически всех предприятий. В связи с этим возникает вопрос — что может быть лучше для сплочения коллектива, чем общее полезное, благородное дело, где каждый его участник имеет возможность почувствовать себя полезным обществу, дарителем, человеком, несущим добро, и, без преувеличения, спасителем? В существе человеческом заложена тяга к совершению бескорыстных, благородных поступков, но, к сожалению, не у всех есть возможность для реализации этой потребности, и даже можно сказать — инстинкта. Инстинкта добра.

Есть такая истина – дарить подарки приятнее, чем их получать. Согласитесь, каждый ведь проверял эту истину на себе? Но не у каждого есть возможность дарить – это факт. Предприниматель, грамотный руководитель, который сориентирует коллектив на благотворительность, сделав из него эдакую гайдаровскую «команду Тимура», даст возможность сотрудникам реализовать чувство стремления делать добро. В свою очередь, руководитель получит дисциплинированный, ответственный коллектив – действительно команду, создание которой сегодня является непременным условием для ведения успешного дела.

А ведь еще лет пять назад картина в обществе была совсем иной. «Отдать свою рубашку(пусть не последнюю, зато брендовую) на аукцион в пользу бедных? Пусть сами зарабатывают!», «Ухаживать за стариками бесплатно? Да пусть внуки беспокоятся!», «Искать по лесам да болотам чужого пропавшего ребенка? Для этого есть спасатели». Разумеется, добрые и отзывчивые люди находились всегда, только не всегда они были, что называется, в тренде.

Я говорю о России — на Западе общественные движения, некоммерческие организации и прочие клубы защитников исчезающих черепов функционируют давно и успешно. У нас же, по словам социолога и психолога Анетты Орловой, долго культивировался эгоизм — мы привыкли, что все должно быть направлено на получение личной выгоды. «Наши дедушки и бабушки так устали от чрезмерного коллективизма, что родители встречали эпоху индивидуализма с восторгом, а нас самих постарались воспитать в лучших традициях общества потребления, — говорит эксперт. — И так продолжалось последние 25 лет».

С конца 1980-х любое проявление неравнодушия казалось диким, а каждый филантроп виделся сумасшедшим. «Помогает убогим, значит, бандит, грехи замаливает. А если не бандит, то вражеский агент или религиозный фанатик, и неизвестно, кто из них опаснее», — рассуждал народ.

В конце 90-х я училась в старших классах и жила рядом с Байкалом. Как-то наша семья приютила на неделю милую женщину из Финляндии, путешествующую с рюкзаком по России. У Хейлли хорошо зарабатывал муж, а она в свободное от странствий время работала волонтером. Надо было видеть недоумение моих соседей, когда на вопрос: «Кто ты по профессии?» — она гордо отвечала: «Я социальный работник. Добровольно помогаю старикам нашей деревушки: покупаю в магазине продукты, убираюсь в их домах, мою, стираю». — «Без денег?!» — поражались сибиряки(которые всегда были высокого мнения о своей широкой душе). И выносили приговор: «Сектантка!» Мило, не правда ли? При том, что-то же самое десятилетие было ознаменовано массовым воцерковлением населения.

Мы ждем перемен

Впрочем, к счастью, все меняется. «Люди устали от цинизма и агрессивного реализма и вновь стали тяготеть к духовным ценностям, — объясняет Анетта Орлова. — Таким образом еще недавно утопичное понятие „бескорыстие“ становится символом новой эпохи». И то, чем недавно занимались единицы(о них Cosmo писал как о необыкновенных людях), сейчас становится модным. Это веяние можно уловить, взглянув на френд-ленту в «Фейсбуке». И «Одноклассники» пестрят объявлениями о сборе средств пострадавшим при пожаре, приглашениями на благотворительные ярмарки или на митинг против бурения шельфа в Арктике — вот уж показатель массовости явления!

Мне нравится

Каковы причины этой моды? Анетта Орлова уверена: «Молодое поколение первым почувствовало угрозу одиночества, и его ответом стала бурная общественная деятельность».

Среди других поводов возросшей активности не на последнем месте и развитие IT-технологий, в том числе Интернета. Взять те же соцсети. Разве с их появлением творить добро не стало проще? Моя приятельница Лариса создала сообщество по сбору денег на лечение однокурсницы, которой требовалась срочная операция в израильской клинике. За короткий срок удалось собрать с миру по нитке — более миллиона рублей и отправить Нику к заграничным докторам. А все благодаря возможности оперативно распространить информацию! Лариса регулярно вывешивает отчеты о состоянии больной и о расходах. Недавно я получила от нее приглашение на концерт, выручка от которого пойдет на реабилитацию девушки. Кнопки« Мне нравится», «Поделюсь с друзьями» видны каждому. И шансы, что Ника сможет, как и прежде, полноценно жить, растут с каждым новым« лайком».

Технический прогресс облегчает дело. Увидел в Интернете призыв о помощи и, не вставая со стула, перевел деньги через Web Money. Не надо искать по округе Сбербанк, а потом томиться в очереди. Хочешь регулярно отчислять процент с зарплаты на счет благотворительного фонда — пожалуйста! Настрой опцию в своем банке, и энная сумма будет автоматически переводиться куда надо. Таким образом и я, и все мои коллеги ежемесячно поддерживаем воспитанников детских домов. И это легко — два клика мышкой! Кроме того, как и во многих крупных компаниях, в нашем издательстве есть отдел благотворительности. От него на наши мейлы периодически приходит рассылка, из которой мы узнаем о новых акциях. О том, например, что во вторник можно принести ненужную уже одежду — подъедет грузовик и отвезет ее нуждающимся. Или в среду планируется сдача крови для переливания. Важно донести информацию об акциях до широкого круга, и с этим в наш век технологий проблем нет.

Помогите кто чем может

Конечно, уровень вовлеченности у всех разный. Одни покупают картошку фри не потому, что ее хотят, а потому что доход от нее пойдет на счет детского интерната. А кто-то в этом интернате проводит каждые выходные, моет горшки и меняет белье детям с ограниченными возможностями. Да, эти два примера неравнозначны, но это все равно вклад в общее дело, а он нужен любой.

Начинать можно и с малого. Если каждый внесет свою посильную лепту, уже будет толк. Пример с Крымском доказал это. Катастрофа в Краснодарском крае прошлым летом всколыхнула всех, Рунет гудел, все только и говорили что о сборе вещей, лекарств и денег пострадавшим. И, к счастью, не только говорили, но и помогали.

Сильва, выпускница МГУ, как раз из тех, кто на своих плечах носил мешки с гуманитарной помощью в Крымске. Она была в числе первых, кто откликнулся на призыв Натальи Водяновой. «Ребята в нашем палаточном лагере были молодые, лет под 30. И все горели желанием помогать, — вспоминает она. — Позже в СМИ говорилось, что среди волонтеров были сплошь бездельники, которые поехали туда тусоваться. Но я не видела никого, кто бы наслаждался, загорая под южным солнышком. Возможно, потому что я попала в „первую волну“ добровольцев, которые искренне хотели принести пользу, а не пропиариться за счет чужой беды. Пробыла я там всего 3 дня, а казалось, целый год — каждая минута проходила не впустую. Хоть и было тяжело психологически — месяц после поездки приходила в себя, но о том, что поехала туда, не жалею ничуть. Именно там я поняла, как важна инициатива, ведь если каждый посвятит хотя бы 3 дня своей жизни добрым поступкам, это будет уже ощутимо, а за ним ведь подтянутся и другие».

Доска почета

Кто же эти люди, которые сворачивают горы? Как считает наш эксперт, в основном это представители молодого поколения, свободные от предрассудков по поводу того, что альтруизм — пережиток советского строя. Они образованы, успешны, легки на подъем. «И эти люди формируют новую ценностную культуру нашей страны, жить в которой будет теплее и безопаснее».

Ирина Гайовишина уже 3 года ухаживает за бездомными животными в приюте« Эко». Она убеждена, что отдавать себя другим, будь то люди или животные, может позволить себе только тот, кто состоялся материально и духовно, вышел за рамки постоянной заботы о собственном благополучии. «Это не привилегия богачей, не знающих, чем себя занять. Это люди, которые, имея достойную работу, разнообразные хобби, любимую семью, готовы пожертвовать частью своего досуга, чтобы мир стал лучше», — считает Ира.

По ее наблюдениям, года 3 назад помощниками в их приюте были преимущественно женщины старше 40 лет, но в последний год картина изменилась. Появилось много тех, кому от 18 до 30 лет. И большинство из них — энергичные, позитивные девушки(как раз аудитория Cosmo!).

Вместо послесловия

Мы изменились, и изменился мир. Пусть не кардинально — нищета, войны, жестокость и мусор под окнами не исчезли. Но мы боремся.(Хотя бы собираем подписи о переносе свалки.) И больше всего мне хочется, чтобы в нас не пропал задор. Чтобы энергия была направлена в нужное русло, движения не стали политизированы и бюрократизированы. Ведь, как сказала одна из героинь этой статьи, так важно сознавать, что ты живешь среди людей, а не волков. Что случись с тобой беда, тебе тоже помогут, как помогаешь ты.

ТЕКСТ: Ольга Жилина