Мещанин во дворянстве

Казалось бы, чего ещё нужно почтенному буржуа г-ну Журдену? Деньги, семья, здоровье - все, что только можно пожелать, у него есть. Так ведь нет, вздумалось Журдену стать аристократом, уподобиться знатным господам. Мания его причиняла массу неудобств и волнений домочадцам, зато была на руку сонму портных, парикмахеров и учителей, суливших посредством своего искусства сделать из Журдена блестящего знатного кавалера. Вот и теперь двое учителей - танцев и музыки - вместе со своими учениками дожидались появления хозяина дома. Журден пригласил их с тем, чтобы они весёлым и изысканным представлением украсили обед, который он устраивал в честь одной титулованной особы.

Представ перед музыкантом и танцором, Журден первым делом предложил им оценить свой экзотический халат - такой, по словам его портного, по утрам носит вся знать - и новые ливреи своих лакеев. От оценки вкуса Журдена, по всей очевидности, непосредственно зависел размер будущего гонорара знатоков, посему отзывы были восторженными.

Халат, впрочем, стал причиной некоторой заминки, поскольку Журден долго не мог решить, как ему сподручнее слушать музыку - в нем или без него. Выслушав же серенаду, он счёл её пресноватой и в свою очередь исполнил бойкую уличную песенку, за которую снова удостоился похвал и приглашения помимо прочих наук заняться также музыкой с танцами. Принять это приглашение Журдена убедили заверения учителей в том, что каждый знатный господин непременно обучается и музыке, и танцам.

К грядущему приёму учителем музыки был подготовлен пасторальный диалог. Журдену он, в общем-то, понравился: раз уж нельзя обойтись без этих вечных пастушков и пастушек - ладно, пусть себе поют. Представленный учителем танцев и его учениками балет пришёлся Журдену совсем по душе.

Окрыленные успехом у нанимателя, учителя решили ковать железо, пока горячо: музыкант посоветовал Журдену обязательно устраивать еженедельные домашние концерты, как это делается, по его словам, во всех аристократических домах; учитель танцев тут же принялся обучать его изысканнейшему из танцев - менуэту.

Упражнения в изящных телодвижениях прервал учитель фехтования, преподаватель науки наук - умения наносить удары, а самому таковых не получать. Учитель танцев и его коллега-музыкант дружно не согласились с заявлением фехтовальщика о безусловном приоритете умения драться над их освящёнными веками искусствами. Народ подобрался увлекающийся, слово за слово - и пару минут спустя между тремя педагогами завязалась потасовка.

Когда пришёл учитель философии, Журден обрадовался - кому как не философу вразумлять дерущихся. Тот охотно взялся за дело примирения: помянул Сенеку, предостерёг противников от гнева, унижающего человеческое достоинство, посоветовал заняться философией, этой первейшей из наук... Тут он переборщил. Его стали бить наравне с прочими.

Потрепанный, но все же избежавший увечий учитель философии, в конце концов, смог приступить к уроку. Поскольку Журден отказался заниматься как логикой - слова там уж больно заковыристые, - так и этикой - к чему ему наука умерять страсти, если все равно, коль уж разойдётся, ничто его не остановит, - учёный муж стал посвящать его в тайны правописания.

Практикуясь в произношении гласных звуков, Журден радовался, как ребёнок, но когда первые восторги миновали, он раскрыл учителю философии большой секрет: он, Журден, влюблён в некую великосветскую даму, и ему требуется написать этой даме записочку. Философу это было пара пустяков - в прозе, в стихах ли.. Однако Журден попросил его обойтись без этих самых прозы и стихов. Знал ли почтенный буржуа, что тут его ожидало одно из самых ошеломительных в жизни открытий - оказывается, когда он кричал служанке: "Николь, подай туфли и ночной колпак", из уст его, подумать только, исходила чистейшая проза!

Впрочем, и в области словесности Журден был все ж таки не лыком шит - как ни старался учитель философии, ему не удалось улучшить сочинённый Журденом текст: "Прекрасная маркиза! Ваши прекрасные глаза сулят мне смерть от любви".

Философу пришлось удалиться, когда Журдену доложили о портном. Тот принёс новый костюм, сшитый, естественно, по последней придворной моде. Подмастерья портного, танцуя, внесли обнову и, не прерывая танца, облачили в неё Журдена. При этом весьма пострадал его кошелек: подмастерья не скупились на лестные "ваша милость", "ваше сиятельство" и даже "светлость", а чрезвычайно тронутый Журден - на чаевые.

В новом костюме Журден вознамерился прогуляться по улицам Парижа, но супруга решительно воспротивилась этому его намерению - и без того над Журденом смеётся полгорода. Вообще, по её мнению, ему пора уже было одуматься и оставить свои придурковатые причуды: к чему, спрашивается, Журдену фехтование, если он не намерен никого убивать? зачем учиться танцам, когда ноги и без того вот-вот откажут?

Возражая бессмысленным доводам женщины, Журден попытался впечатлить её со служанкой плодами своей учёности, но без особого успеха: Николь преспокойно произносила звук "у", даже не подозревая, что при этом она вытягивает губы и сближает верхнюю челюсть с нижней, а рапирой она запросто нанесла Журдену несколько уколов, которые он не отразил, поскольку непросвещённая служанка колола не по правилам.

Во всех глупостях, которым предавался её муж, г-жа Журден винила знатных господ, с недавних пор начавших водить с ним дружбу. Для придворных франтов Журден был обычной дойной коровой, он же, в свою очередь, пребывал в уверенности, что дружба с ними даёт ему значительные - как их там - пре-ро-га-тивы.

Одним из таких великосветских друзей Журдена был граф Дорант. Едва войдя в гостиную, этот аристократ уделил несколько изысканных комплиментов новому костюму, а затем бегло упомянул о том, что нынче утром он говорил о Журдене в королевской опочивальне. Подготовив таким манером почву, граф напомнил, что он должен своему другу пятнадцать тысяч восемьсот ливров, так что тому прямой резон одолжить ему ещё две тысячи двести - для ровного счета. В благодарность за этот и последующие займы Дорант взял на себя роль посредника в сердечных делах между Журденом и предметом его поклонения - маркизой Дорименой, ради которой и затевался обед с представлением.

Г-жа Журден, чтобы не мешалась, в этот день была отправлена на обед к своей сестре. О замысле супруга она ничего не знала, сама же была озабочена устройством судьбы своей дочери: Люсиль вроде бы отвечала взаимностью на нежные чувства юноши по имени Клеонт, который в качестве зятя весьма подходил г-же Журден. По её просьбе Николь, заинтересованная в женитьбе молодой госпожи, так как сама она собиралась замуж за слугу Клеонта, Ковьеля, привела юношу. Г-жа Журден тут же отправила его к мужу просить руки дочери.

Однако первому и, по сути, единственному требованию Журдена к соискателю руки Люсиль Клеонт не отвечал - он не был дворянином, тогда как отец желал сделать дочь в худшем случае маркизой, а то и герцогиней. Получив решительный отказ, Клеонт приуныл, но Ковьель полагал, что ещё не все потеряно. Верный слуга задумал сыграть с Журденом одну шутку, благо у него имелись друзья-актеры, и соответствующие костюмы были под рукой.

Тем временем доложили о прибытии графа Доранта и маркизы Доримены. Граф привел даму на обед отнюдь не из желания сделать приятное хозяину дома: он сам давно ухаживал за вдовой маркизой, но не имел возможности видеться с нею ни у неё, ни у себя - это могло бы скомпрометировать Доримену. К тому же все безумные траты Журдена на подарки и разнообразные развлечения для неё он ловко приписывал себе, чем в коне концов покорил-таки женское сердце.

Изрядно позабавив благородных гостей вычурным неуклюжим поклоном и такой же приветственной речью, Журден пригласил их за роскошный стол.

Маркиза не без удовольствия поглощала изысканные яства под аккомпанемент экзотических комплиментов чудаковатого буржуа, когда все благолепие неожиданно было нарушено появлением разгневанной г-жи Журден. Теперь она поняла, зачем её хотели спровадить на обед к сестре - чтобы муженёк мог спокойно спускать денежки с посторонними женщинами. Журден с Дорантом принялись заверять её, - что обед в честь маркизы даёт граф, и он же за все платит, но заверения их ни в коей мере не умерили пыл оскорблённой супруги. После мужа г-жа Журден взялась за гостью, которой должно было бы быть стыдно вносить разлад в честное семейство. Смущенная и обиженная маркиза встала из-за стола и покинула хозяев; следом за ней удалился Дорант.

Только знатные господа ушли, как было доложено о новом посетителе. Им оказался переодетый Ковьель, представившийся другом отца г-на Журдена, Покойный батюшка хозяина дома был, по его словам, не купцом, как все кругом твердили, а самым что ни на есть настоящим дворянином. Расчёт Ковьеля оправдался: после такого заявления он мог рассказывать все что угодно, не опасаясь, что Журден усомнится в правдивости его речей.

Козьель поведал Журдену, что в Париж прибыл его хороший приятель, сын турецкого султана, без ума влюблённый в его, Журдена, дочь. Сын султана хочет просить руки Люсиль, а чтобы тесть был достоин новой родни, он решил посвятить его в мамамуши, по-нашему - паладины. Журден был в восторге.

Сына турецкого султана представлял переодетый Клеонт. Он изъяснялся на жуткой тарабарщине, которую Ковьель якобы переводил на французский. С главным турком прибыли положенные муфтии и дервиши, от души повеселившиеся во время церемонии посвящения: ока вышла очень колоритной, с турецкими музыкой, песнями и плясками, а также с ритуальным избиением посвящаемого палками.

Доранту, посвящённому в замысел Ковьеля, удалось наконец уговорить Дорименту вернуться, соблазнив возможностью насладиться забавным зрелищем, а потом ещё и отменным балетом. Граф и маркиза с самым серьёзным видом поздравили Журдена с присвоением ему высокого титула, тому же не терпелось поскорее вручить свою дочь сыну турецкого султана. Люсиль сначала ни в какую не желала идти за шута-турка, но, как только признала в нем переодетого Клеонта, сразу согласилась, делая вид, что покорно исполняет дочерний долг. Г-жа Журден, в свою очередь, сурово заявила, что турецкому пугалу не видать её дочери, как собственных ушей. Но стоило Ковьелю шепнуть ей на ухо пару слов, и мамаша сменила гнев на милость.

Журден торжественно соединил руки юноши и девушки, давая родительское благословение на их брак, а затем послали за нотариусом. Услугами этого же нотариуса решила воспользоваться и другая пара - Дорант с Дорименой. В ожидании представителя закона все присутствующие славно провели время, наслаждаясь балетом, поставленным учителем танцев.

Жан-Батист Мольер

«Мещанин во дворянстве»

Казалось бы, чего ещё нужно почтенному буржуа г-ну Журдену? Деньги, семья, здоровье — все, что только можно пожелать, у него есть. Так ведь нет, вздумалось Журдену стать аристократом, уподобиться знатным господам. Мания его причиняла массу неудобств и волнений домочадцам, зато была на руку сонме портных, парикмахеров и учителей, суливших посредством своего искусства сделать из Журдена блестящего знатного кавалера. Вот и теперь двое учителей — танцев и музыки — вместе со своими учениками дожидались появления хозяина дома. Журден пригласил их с тем, чтобы они весёлым и изысканным представлением украсили обед, который он устраивал в честь одной титулованной особы.

Представ перед музыкантом и танцором, Журден первым делом предложил им оценить свой экзотический халат — такой, по словам его портного, по утрам носит вся знать — и новые ливреи своих лакеев. От оценки вкуса Журдена, по всей очевидности, непосредственно зависел размер будущего гонорара знатоков, посему отзывы были восторженными.

Халат, впрочем, стал причиной некоторой заминки, поскольку Журден долго не мог решить, как ему сподручнее слушать музыку — в нем или без него. Выслушав же серенаду, он счёл её пресноватой и в свою очередь исполнил бойкую уличную песенку, за которую снова удостоился похвал и приглашения помимо прочих наук заняться также музыкой с танцами. Принять это приглашение Журдена убедили заверения учителей в том, что каждый знатный господин непременно обучается и музыке, и танцам.

К грядущему приёму учителем музыки был подготовлен пасторальный диалог. Журдену он, в общем-то, понравился: раз уж нельзя обойтись без этих вечных пастушков и пастушек — ладно, пусть себе поют. Представленный учителем танцев и его учениками балет пришёлся Журдену совсем по душе.

Окрылённые успехом у нанимателя, учителя решили ковать железо, пока горячо: музыкант посоветовал Журдену обязательно устраивать еженедельные домашние концерты, как это делается, по его словам, во всех аристократических домах; учитель танцев тут же принялся обучать его изысканнейшему из танцев — менуэту.

Упражнения в изящных телодвижениях прервал учитель фехтования, преподаватель науки наук — умения наносить удары, а самому таковых не получать. Учитель танцев и его коллега-музыкант дружно не согласились с заявлением фехтовальщика о безусловном приоритете умения драться над их освящёнными веками искусствами. Народ подобрался увлекающийся, слово за слово — и пару минут спустя между тремя педагогами завязалась потасовка.

Когда пришёл учитель философии, Журден обрадовался — кому как не философу вразумлять дерущихся. Тот охотно взялся за дело примирения: помянул Сенеку, предостерёг противников от гнева, унижающего человеческое достоинство, посоветовал заняться философией, этой первейшей из наук… Тут он переборщил. Его стали бить наравне с прочими.

Потрёпанный, но все же избежавший увечий учитель философии, в конце концов, смог приступить к уроку. Поскольку Журден отказался заниматься как логикой — слова там уж больно заковыристые, — так и этикой — к чему ему наука умерять страсти, если все равно, коль уж разойдётся, ничто его не остановит, — учёный муж стал посвящать его в тайны правописания.

Практикуясь в произношении гласных звуков, Журден радовался, как ребёнок, но когда первые восторги миновали, он раскрыл учителю философии большой секрет: он, Журден, влюблён в некую великосветскую даму, и ему требуется написать этой даме записочку. Философу это было пара пустяков — в прозе, в стихах ли. Однако Журден попросил его обойтись без этих самых прозы и стихов. Знал ли почтенный буржуа, что тут его ожидало одно из самых ошеломительных в жизни открытий — оказывается, когда он кричал служанке: «Николь, подай туфли и ночной колпак», из уст его, подумать только, исходила чистейшая проза!

Впрочем, и в области словесности Журден был все ж таки не лыком шит — как ни старался учитель философии, ему не удалось улучшить сочинённый Журденом текст: «Прекрасная маркиза! Ваши прекрасные глаза сулят мне смерть от любви».

Философу пришлось удалиться, когда Журдену доложили о портном. Тот принёс новый костюм, сшитый, естественно, по последней придворной моде. Подмастерья портного, танцуя, внесли обнову и, не прерывая танца, облачили в неё Журдена. При этом весьма пострадал его кошелёк: подмастерья не скупились на лестные «ваша милость», «ваше сиятельство» и даже «светлость», а чрезвычайно тронутый Журден — на чаевые.

В новом костюме Журден вознамерился прогуляться по улицам Парижа, но супруга решительно воспротивилась этому его намерению — и без того над Журденом смеётся полгорода. Вообще, по её мнению, ему пора уже было одуматься и оставить свои придурковатые причуды: к чему, спрашивается, Журдену фехтование, если он не намерен никого убивать? зачем учиться танцам, когда ноги и без того вот-вот откажут?

Возражая бессмысленным доводам женщины, Журден попытался впечатлить её со служанкой плодами своей учёности, но без особого успеха: Николь преспокойно произносила звук «у», даже не подозревая, что при этом она вытягивает губы и сближает верхнюю челюсть с нижней, а рапирой она запросто нанесла Журдену несколько уколов, которые он не отразил, поскольку непросвещённая служанка колола не по правилам.

Во всех глупостях, которым предавался её муж, г-жа Журден винила знатных господ, с недавних пор начавших водить с ним дружбу. Для придворных франтов Журден был обычной дойной коровой, он же, в свою очередь, пребывал в уверенности, что дружба с ними даёт ему значительные — как их там — пре-ро-га-тивы.

Одним из таких великосветских друзей Журдена был граф Дорант. Едва войдя в гостиную, этот аристократ уделил несколько изысканных комплиментов новому костюму, а затем бегло упомянул о том, что нынче утром он говорил о Журдене в королевской опочивальне. Подготовив таким манером почву, граф напомнил, что он должен своему другу пятнадцать тысяч восемьсот ливров, так что тому прямой резон одолжить ему ещё две тысячи двести — для ровного счета. В благодарность за этот и последующие займы Дорант взял на себя роль посредника в сердечных делах между Журденом и предметом его поклонения — маркизой Дорименой, ради которой и затевался обед с представлением.

Г-жа Журден, чтобы не мешалась, в этот день была отправлена на обед к своей сестре. О замысле супруга она ничего не знала, сама же была озабочена устройством судьбы своей дочери: Люсиль вроде бы отвечала взаимностью на нежные чувства юноши по имени Клеонт, который в качестве зятя весьма подходил г-же Журден. По её просьбе Николь, заинтересованная в женитьбе молодой госпожи, так как сама она собиралась замуж за слугу Клеонта, Ковьеля, привела юношу. Г-жа Журден тут же отправила его к мужу просить руки дочери.

Однако первому и, по сути, единственному требованию Журдена к соискателю руки Люсиль Клеонт не отвечал — он не был дворянином, тогда как отец желал сделать дочь в худшем случае маркизой, а то и герцогиней. Получив решительный отказ, Клеонт приуныл, но Ковьель полагал, что ещё не все потеряно. Верный слуга задумал сыграть с Журденом одну шутку, благо у него имелись друзья-актёры, и соответствующие костюмы были под рукой.

Тем временем доложили о прибытии графа Доранта и маркизы Доримены. Граф привёл даму на обед отнюдь не из желания сделать приятное хозяину дома: он сам давно ухаживал за вдовой маркизой, но не имел возможности видеться с нею ни у неё, ни у себя — это могло бы скомпрометировать Доримену. К тому же все безумные траты Журдена на подарки и разнообразные развлечения для неё он ловко приписывал себе, чем в конце концов покорил-таки женское сердце.

Изрядно позабавив благородных гостей вычурным неуклюжим поклоном и такой же приветственной речью, Журден пригласил их за роскошный стол.

Маркиза не без удовольствия поглощала изысканные яства под аккомпанемент экзотических комплиментов чудаковатого буржуа, когда все благолепие неожиданно было нарушено появлением разгневанной г-жи Журден. Теперь она поняла, зачем её хотели спровадить на обед к сестре — чтобы муженёк мог спокойно спускать денежки с посторонними женщинами. Журден с Дорантом принялись заверять её, — что обед в честь маркизы даёт граф, и он же за все платит, но заверения их ни в коей мере не умерили пыл оскорблённой супруги. После мужа г-жа Журден взялась за гостью, которой должно было бы быть стыдно вносить разлад в честное семейство. Смущённая и обиженная маркиза встала из-за стола и покинула хозяев; следом за ней удалился Дорант.

Только знатные господа ушли, как было доложено о новом посетителе. Им оказался переодетый Ковьель, представившийся другом отца г-на Журдена. Покойный батюшка хозяина дома был, по его словам, не купцом, как все кругом твердили, а самым что ни на есть настоящим дворянином. Расчёт Ковьеля оправдался: после такого заявления он мог рассказывать все что угодно, не опасаясь, что Журден усомнится в правдивости его речей.

Ковьель поведал Журдену, что в Париж прибыл его хороший приятель, сын турецкого султана, без ума влюблённый в его, Журдена, дочь. Сын султана хочет просить руки Люсиль, а чтобы тесть был достоин новой родни, он решил посвятить его в мамамуши, по-нашему — паладины. Журден был в восторге.

Сына турецкого султана представлял переодетый Клеонт. Он изъяснялся на жуткой тарабарщине, которую Ковьель якобы переводил на французский. С главным турком прибыли положенные муфтии и дервиши, от души повеселившиеся во время церемонии посвящения: она вышла очень колоритной, с турецкими музыкой, песнями и плясками, а также с ритуальным избиением посвящаемого палками.

Доранту, посвящённому в замысел Ковьеля, удалось наконец уговорить Доримену вернуться, соблазнив возможностью насладиться забавным зрелищем, а потом ещё и отменным балетом. Граф и маркиза с самым серьёзным видом поздравили Журдена с присвоением ему высокого титула, тому же не терпелось поскорее вручить свою дочь сыну турецкого султана. Люсиль сначала ни в какую не желала идти за шута-турка, но, как только признала в нем переодетого Клеонта, сразу согласилась, делая вид, что покорно исполняет дочерний долг. Г-жа Журден, в свою очередь, сурово заявила, что турецкому пугалу не видать её дочери, как собственных ушей. Но стоило Ковьелю шепнуть ей на ухо пару слов, и мамаша сменила гнев на милость.

Журден торжественно соединил руки юноши и девушки, давая родительское благословение на их брак, а затем послали за нотариусом. Услугами этого же нотариуса решила воспользоваться и другая пара — Дорант с Дорименой. В ожидании представителя закона все присутствующие славно провели время, наслаждаясь балетом, поставленным учителем танцев.

С некоторых пор довольно успешный буржуа г-н Журден решил стать аристократом. Для этого были наняты учителя, парикмахеры и портные. Мужчина посчитал, что они помогут ему поднять свой социальный статус. Домочадцы Журдена не поддерживали стремления главы семейства.

Учителя наперебой советовали будущему аристократу свое понимание прекрасного, и того, что по их мнению должен знать каждый уважающий себя ценитель искусства. Спор постепенно перешел в потасовку. Попало и преподавателю философии, который пытался всех помирить.

Было у г-на Журдена тайное желание - добиться расположения одной знатной дамы. Именно поэтому он всячески старался придать себе внешний лоск. Успешными оказались и уроки словесности. Теперь мужчина мог красиво изложить свои чувства в любовной записке.

Жена Журдена не хотела появляться с мужем в общественных местах, так над ним насмехались из-за его причуд. В выигрышном положении были лишь учителя и портные - с ними хозяин расплачивался чрезвычайно щедро. А еще с будущего аристократа тянули денежки его новоиспеченные друзья.

Вот и сейчас один пришел к Журдену в гости. Это был граф Дорант. Кроме хвалебных од хозяину граф обещал помочь устроить свидание с той самой дамой, в которую был влюблен Журден. Для этого намечался обед, где маркиза Дормена и Журден будут представлены друг другу.

Г-жа Журден на это время должна была уйти к сестре. У нее были другие заботы. Достойный молодой человек по имени Клеонт просил руки их дочери Люсиль. Девушка соглашалась, а вот для отца парень оказался недостаточно знатным. Слуга Клеонта предложил добиться благословения другим путем.

В разгар обеда, за которым Журден пытался блеснуть своей изысканностью перед прекрасной маркизой, появляется жена. Она возмущена поведением мужа и не стесняется в словах. Маркиза покидает неприветливый дом вместе с графом.

Вскоре появился новый гость. Он сказал, что Париж посетил сын турецкого султана, которого покорила красота дочери Журдена. Ну и конечно, он просит ее руки. Новоиспеченный аристократ онемел от счастья. Он, конечно же, благословил молодых в присутствии нотариуса. Все это действо сопровождалось восточной музыкой и танцами. А переодетыми турками были Клеонт и его слуга.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА КОМЕДИИ

Г-Н ЖУРЛЕН - мещанин.

Г-ЖА ЖУРДЕН - его жена.

ЛЮСИЛЬ - их дочь.

КЛЕОНТ - молодой, человек, влюбленный а Люсиль.

ДОРИМЕНА - маркиза.

ДОРАНТ - влюбленный в Доримену.

НИКОЛЬ - служанка в доме г-на Журдена.

КОВЬЕЛЬ - слуга Клеонта.

УЧИТЕЛЬ МУЗЫКИ. УЧЕНИК УЧИТЕЛЯ МУЗЫКИ. УЧИТЕЛЬ ТАНЦЕВ. УЧИТЕЛЬ ФЕХТОВАНИЯ. УЧИТЕЛЬ ФИЛОСОФИИ. МУЗЫКАНТЫ. ПОРТНОЙ. ПОДМАСТЕРЬЕ ПОРТНОГО. ДВА ЛАКЕЯ. ТРИ ПАЖА.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА БАЛЕТА

В первом действии

ПЕВИЦА. ДВА ПЕВЦА. ТАНЦОВЩИКИ.

Во втором действии

ПОРТНОВСКИЕ ПОДМАСТЕРЬЯ (танцуют).

В третьем действии

ПОВАРА (танцуют).

В четвертом действии

МУФТИЙ. ТУРКИ, СВИТА МУФТИЯ (поют), ДЕРВИШИ (поют). ТУРКИ (танцуют).

Действие Происходит в Париже, в доме г-на Журдена.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Увертюра исполняется множеством инструментов; посреди сцены за столом ученик учителя музыки сочиняет мелодию для серенады, заказанной г-ном Журденом.

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Учитель музыки, учитель танцев, два певца, певица, два скрипача, четыре танцовщика.

У ч и т е л ь музыки (певцам и музыкантам). Пожалуйте сюда, вот в эту залу, отдохните до его прихода.
У ч и т е л ь танцев (танцовщикам). И вы тоже, станьте с этой стороны.
У ч и т е л ь музыки (ученику). Готово?
У ч е н и к. Готово.
У ч и т е л ь музыки. Посмотрим... Очень недурно.
У ч и т е л ь танцев. Что-нибудь новенькие?
У ч и т е л ь музыки. Да, я велел ученику, пока наш чудак проснется, сочинить музыку для серенады.
У ч и т е л ь танцев. Можно посмотреть?
У ч и т е л ь музыки. Вы это услышите вместе с диалогом, как только явится хозяин. Он скоро выйдет.
У ч и т е л ь танцев. Теперь у нас с ними дела выше головы.
У ч и т е л ь музыки. Еще бы! Мы нашли именно такого человека, какой нам нужен. Господин Журден с его помешательством на дворянстве и на светском обхождении - это для нас просто клад. Если б все на него сделались похожи, то вашим танцам и моей музыке больше и желать было бы нечего.
У ч и т е л ь танцев. My, не совсем. Мне бы хотелось, для его же блага, чтоб он лучше разбирался в тех вещах, о которых мы ему толкуем.
У ч и т е л ь музыки. Разбирается-то он в них плохо, та зато хорошо платит, а наши искусства ни в чем сейчас так не нуждаются, как именно в этом.
У ч и т е л ь танцев. Признаюсь, я слегка неравнодушен к славе. Аплодисменты доставляют мне удовольствие, расточать же свое искусство глупцам, выносить свои творения на варварский суд болвана - это, на мой взгляд, для всякого артиста несносная пытка. Что ни говорите, приятно трудиться для людей, способных чувствовать тонкости того или иного искусства, умеющих ценить красоты произведений и лестными знаками одобрения вознаграждать вас за труд. Да, самая приятная награда - видеть, что творение ваше признано, что вас чествуют за него рукоплесканиями. По-моему, у то наилучшее воздание за все наши тяготы, - похвала просвещенного человека доставляет наслаждение неизъяснимое.
У ч и т е л ь музыки. Я с этим согласен, я тоже люблю похвалы. В самом деле, нет ничего более лестного, чем рукоплескания, но ведь на фимиам не проживешь. Одних похвал человеку недостаточно, ему давай чего-нибудь посущественнее. Лучший способ поощрения - это вложить вам что-нибудь в руку. Откровенно говоря, познания нашего хозяина невелики, судит он обо всем вкривь и вкось и рукоплещет там, где не следует, однако ж деньги выпрямляют кривизну его суждении, его здравый смысл находится в кошельке, его похвалы отчеканены в виде монет, так что от невежественного этого мещанина нам, как видите, куда больше пользы, чем от того просвещенного вельможи, который нас сюда ввел.
У ч и т е л ь танцев. В ваших словах есть некоторая доля истины, но только, мне кажется, вы придаете деньгам слишком большое значение; между тем корысть есть нечто до такой степени низменное, что человеку порядочному не должно выказывать к ней особой склонности.
У ч и т е л ь музыки. Однако у нашего чудака вы преспокойно берете деньги.
У ч и т е л ь танцев. Конечно, беру, но деньги для мена не главное. Если б к его богатству да еше хоть немного хорошего вкуса - вот чего бы я желал.
У ч и т е л ь музыки. И тоже, ведь мы оба по мере сил этого добиваемся. Но, как бы то ни было, благодаря ему на нас стали обращать внимание в обществе, а что другие будут хвалить, то он оплатит.
У ч и т е л ь танцев. А вот и он.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Те же, г-н Ж у р д е н, в халате и ночном колпаке, и два лакея.

Г-н Журден. Ну, господа? Как там у вас? Покажете вы мне нынче вашу безделку?
У ч и т е л ь танцев. Что? Какую безделку?
Г-н Журден. Ну, эту самую... Как это у вас называется? Не то пролог, не то диалог с песнями и пляской.
У ч и т е л ь танцев. О! О!
У ч и т е л ь музыки. Как видите, мы готовы.
Г-н Журден. Я немного замешкался, но дело вот в чем: одеваюсь я теперь, как одевается знать, и мой портной прислал мне шелковые чулки, до того узкие - право, я уж думал, что мне их так никогда и не натянуть.
У ч и т е л ь музыки. Мы всецело к вашим услугам.
Г-н Ж у р д е н. Я прошу вас обоих не уходить, пока мне не принесут мой новый костюм; я хочу, чтоб вы на меня поглядели.
У ч и т е л ь танцев. Как вам будет угодно.
Г-н Журден. Вы увидите, что теперь я с ног до головы одет как должно.
У ч и т е л ь музыки. Мы в этом нисколько не сомневаемся.
Г-н Журден. Я сделал себе из индийской ткани халат.
У ч и т е л ь танцев. Отличный халат.
Г-н Журден. Мой портной уверяет, что вся знать по утрам носит такие халаты.
У ч и т е л ь музыки. Он вам удивительно идет.
Г-н Журден. Лакей! Эй, два моих лакея!
Первый л а к е й. Что прикажете, сударь?
Г-н Журден. Ничего не прикажу. Я только хотел проверить, как вы меня слушаетесь. (Учителю музыки и учителю танцев.) Как вам нравятся их ливреи?
У ч и т е л ь танцев. Великолепные ливреи.
Г-н Журден (распахивает халат: под ним у него узкие, красного бархата штаны и зеленого бархата, камзол). А вот мой домашний костюмчик для утренних упражнений.
У ч и т е л ь музыки. Бездна вкуса!
Г-н Журден. Лакей!
Первый лакей. Что угодно, сударь?
Г-н Журден. Другой лакей!
Второй лакей. Что угодно, сударь?
Г-н Журден (снимает халат). Держите. (Учителю музыки и учителю танцев). Ну что, хорош я в этом наряде?
У ч и т е л ь танцев. Очень хороши. Лучше нельзя.
Г-н Журден. Teперь займемся с вами.
У ч и т е л ь музыки. Прежде всего мне бы хотелось, чтобы вы прослушали музыку, которую вот он (указывая на ученика.) написал для заказанной вам серенады. Это мой ученик, у него к таким вещам изумительные способности.
Г-н Журден. Очень может быть, но все-таки не следовало поручать это ученику. Еще неизвестно, годитесь ли вы сами для такого дела, а не то что ученик.
У ч и т е л ь музыки. Слово «ученик» не должно вас смущать, сударь. Подобного рода ученики смыслят в музыке не меньше великих мастеров. В самом деле, чудеснее мотива не придумаешь. Вы только послушайте.

Г-н Журден (лакеям). Данте халат, так удобней слушать... Впрочем, постойте, пожалуй, лучше без халата. Нет, подайте халат, так будет лучше.

Певица.

Ирида! И томлюсь, меня страданье губит,
Меня ваш строгий взгляд пронзил, как острый меч.
Когда вы мучите того, кто вас так любит,
Сколь вы страшны тому, кто гнев ваш смел навлечь!

Г-н Журден. По-моему, это довольно заунывная песня, от нее ко сну клонит. Я бы вас попросил сделать ее чуть-чуть веселее.
У ч и т е л ь музыки. Мотив должен соответствовать словам, сударь.
Г-н Журден. Меня недавно обучили премилой песенке. Погодите... сейчас-сейчас... Как же она начинается?
У ч и т е л ь танцев. Право, не знаю.
Г-н Журден. Там еще про овечку говорится.
У ч и т е л ь танцев. Про овечку?
Г-н Журден. Да-да. Ах, вот! (Поет.)

Жанетту я считал
И доброй и прекрасной,
Жанетту я считал овечкою, но ах! -
Она коварна и опасна.
Как львица в девственных лесах!

Правда, славная песенка?
У ч и т е л ь музыки. Еще бы не славная!
У ч и т е л ь танцев. И вы хорошо ее поете.
Г-н Журден. А ведь я музыке не учился.
У ч и т е л ь музыки. Вам бы хорошо, сударь, пучиться нe только танцам, но и музыке. Эти два рода искусства связаны между собой неразрывно.
У ч и т е л ь танцев. Они развивают в человеке чувство изящного.
Г-н Журден. А что, знатные господа тоже учатся музыке?
У ч и т е л ь музыки. Конечно, сударь.
Г-н Журден. Ну так и я стану учиться. Вот только не знаю когда: ведь, кроме учителя фехтования, я еще нанял учителя философии - он должен нынче утром начать со мной заниматься.
У ч и т е л ь музыки. Философия - материя важная, но музыка, сударь, музыка...
У ч и т е л ь танцев. Музыка и танцы... Музыка и танцы - это все, что нужно человеку.
У ч и т е л ь музыки. Нет ничего более полезного для государства, чем музыка.
У ч и т е л ь танцев. Нет ничего более необходимого человеку, чем танцы.
У ч и т е л ь музыки. Без музыки государство не может существовать.
У ч и т е л ь танцев. Без танцев человек ничего не умел бы делить.
У ч и т е л ь музыки. Все распри, все войны на земле происходят единственно от незнания музыки.
У ч и т е л ь танцев. Все людские невзгоды, все злоключения, коими полна история, оплошности государственных деятелей, ошибки великих полководцев - все это проистекает единственно от неумения танцевать.
Г-н Журден. Как так?
У ч и т е л ь музыки. Война возникает из-за несогласия между людьми, не правда ли?
Г-н Журден. Верно.
У ч и т е л ь музыки. А если бы все учились музыке, разве это не настроило бы людей на мирный лад и не способствовало бы воцарению на земле всеобщего мира?
Г-н Журден. И то правда.
У ч и т е л ь танцев. Когда человек поступает не так, как должно, будь то просто отец семейства, или же государственный деятель, или же военачальник, про него обыкновенно говорят, что он сделал неверный шаг, не правда ли?
Г-н Журден. Да, так говорят.
У ч и т е л ь танцев. А чем еще может быть вызван неверный шаг, как не неумением танцевать?
Г-н Журден. Да, с этим я тоже согласен. Вы оба правы.
У ч и т е л ь танцев. Все это мы говорим для того, чтобы вы себе уяснили преимущества и пользу танцев и музыки.
Г-н Журден. Теперь я понимаю.
У ч и т е л ь музыки. Угодно вам ознакомиться с нашими сочинениями?
Г-н Журден. Угодно.
У ч и т е л ь музыки. Как я вам уже говорил, это давнишняя моя попытка выразить все страсти, какие только способна передать музыка.
Г-н Журден. Прекрасно.
У ч и т е л ь музыки (певцам). Пожалуйте сюда. (Г-ну Журдену.) Вы должны вообразить, что они одеты пастушками.
Г-н Журден. И что это всегда пастушки? Вечно одно и то же.
У ч и т е л ь танцев. Когда говорят под музыку, то для большего правдоподобия приходится обращаться к пасторали. Пастухам испокон веку приписывали любовь к пению; с другой стороны, было бы весьма ненатурально, если
бы принцы или мещане стали выражать свои чувства в пении.
Г-н Журден. Ладно, дадно. Посмотрим.

Музыкальный диалог Певица и два певца.

Сердца в любовном упоенье
всегда встречают тысячи помех.
Любовь приносит нам и счастье и томленье.
Недаром есть такое мненье.
Что нам милей всего не знать любви утех.

Первый певец.

Нет, нам всего милей та радость без конца,
Которая сердца
Любовников сливает.
Блаженству на земле без страсти не бывать.
Любовью кто пренебрегает,
Тому и счастья не знавать.

Второй певец.

О, кто бы не хотел любви изведать власть,
Когда бы не была обманчивою страсть!
Но - ах! - как быть со злой судьбиной?
Здесь верной нет пастушки ни единой,
И недостойный пол, позоря белый свет.
Свидетельствует нам, что верности уж нет.

Первый п е в е ц.
О сердца дрожь!

Певица.
О страсть во взорах!

Второй певец.
Сплошная ложь!

Первый п е в е ц.
Тот миг мне дорог!

Певица.
Они полны утех.

Второй певец.
Я презираю всех!

Первый певец.
О, не сердись, забудь свой гнев безмерный!

Мы приведем тебя сейчас
К пастушке любящей и верной.

Второй певец.
Увы! Достойных нет средь вас!

Я иду на испытанье -
Вот тебе моя любовь.

Второй певец.

Кто поручится заране.
Что не быть обману вновь?

Тот, кто верен, пусть докажет
Свой сердечный нежный пыл.

Второй певец.

Небо пусть того накажет.
Кто постыдно изменил.

Все трое в месте.

Над нами, пламенея,
Любви горит венец.
Слиянье двух сердец -
Что может быть милее?

Г-н Журден. И это все?
У ч и т е л ь музыки- Все.
Г-н Журден. По-моему, ловко закручено. Кое-где попадаются очень занятные словечки.
Учитель т а н ц е в. А теперь моя очередь: я вам предложу небольшой образчик самым изящных телодвижений и самых изящных поз, из каких только может состоять танец.
Г-н Журден. Опять пастухи?
У ч и т е л ь танцев. Это уж как вам будет угодно. (Танцовщикам.) Начинайте.

БАЛЕТ

Четыре танцовщика по указаниям учтеля тавцев делают различные движения и исполняют всевозможные па.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

Г-н Журден, лакей.

Г-н Журден. Э, да ладно, деритесь сколько хотите? Мое дело - сторона, я разнимать вас не стану, а то еще халат с вами разорвешь. Набитым дураком надо быть, чтобы с ними связываться: неровен час, так огреют, что своих не узнаешь.

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ

Те же и учитель философии.

У ч н т е л ь философии (oправляя воротник). Приступим к уроку.
Г-н Журден. Ах, господин учитель, как мне досадно, что они вас побили!
У ч и т е л ь философии. Пустяки. Философ должен ко всему относиться спокойно. Я сочиню на них сатиру в духе Ювенала, и этa сатира их совершенно уничтожит. Но довольно об этом. Итак, чему же вы хотите учиться?
Г-н Журден. Чему только смогу, ведь я смерть как хочу стать ученым, и такое зло меня берет на отца и мать, что меня с малолетства не обучали всем наукам!
У ч и т е л ь философии. Это понятное чувство, nam sine doctrina vita est quasi mortis imago. Вам это должно быть ясно, потому что вы, уж верно, знаете латынь.
Г-н Журден. Да, но вы все-таки говорите так, как будто я ее не знаю. Объясните мне, что это значит.
У ч и т е л ь философии. Это значит: без науки жизнь есть как бы подобие смерти.
Г-н Журден. Латынь говорит дело.
У ч и т е л ь философии. У вас есть основы, начатки каких-либо познаний?
Г-н Журден. А как же, я умею читать и писать.
У ч и т е л ь философии. С чего вам угодно будет начать? Хотите, я обучу вас логике?
Г-н Журден. А что это за штука - логика?
У ч и т е л ь философии. Это наука, которая учит нас трем процессам мышления.
Г-н Журден. Кто же они такие, эти три процесса мышлении?
У ч и т е л ь философии. Первый, второй и третий. Первый заключается в том, чтобы составлять себе правильное представление о вещах при посредстве универсалий, второй - о том, чтобы верно о них судить при посредстве категорий, и, наконец, третий - в том, чтобы делать правильное умозаключение при посредстве фигур; Barbara, Celarent, Darii, Fario, Baralipton и так далее.
Г-н Журден. Уж больно слова-то заковыристые. Нет, логика мне не подходит. Лучше что-нибудь позавлекательнее.
У ч и т е л ь философии. Хотите, займемся этикой?
Г-н Ж у р д е н. Этикой?
У ч и т е л ь философии. Да.
Г-н Журден. А про что она, эта самая этика?
У ч и т е л ь философии. Она трактует о счастье жизни, учит людей умерять свои страсти и...
Г-н Журден. Нет, не надо. Я вспыльчив как сто чертей, и никакая этика меня не удержит: когда меня разбирает злость, я желаю беситься сколько влезет.
У ч и т е л ь философии. Может быть, вас прельщает физика?
Г-н Журден. А физика - это насчет чего?
У ч и т е л ь философии. Физика изучает законы внешнего мира и свойства тел, толкует о природе стихий, о признаках металлов, минералов, камней, растений, животных и объясняет причины всевозможных атмосферных явлений, как то: радуги, блуждающих огней, комет, зарниц, грома, молнии, дождя, снега, града, ветров и вихрей.
Г-н Журден. Слишком много трескотни, слишком много всего наворочено.
У ч и т е л ь философии. Так чем же вы хотите заняться?
Г-н Журден. Займитесь со мной правописанием.
У ч и т е л ь философии. С удовольствием.
Г-н Журден. Потом научите меня узнавать по календарю, когда бывает луна, а когда нет.
У ч и т е л ь философии. Хорошо. Если рассматривать этот предмет с философской точки зрения, то, дабы вполне удовлетворить ваше желание, надлежит, как того требует порядок, начать с точного понятия о природе букв и о различных способах их произнесения. Прежде всего я должен вам сообщить, что буквы делится на гласные, названные так потому, что они обозначают звуки голоса, и на согласные, названные так потому, что произносятся с помощью гласных и служат лишь для обозначения различных изменений голоса. Существует пять гласных букв, или, иначе, голосовых звуков: А, Е, И, О, У.
Г-н Журден. Это мне все понятно.
У ч и т е л ь философии. Чтобы произнести звук А, нужно широко раскрыть рот: А.
Г-н Журден. А, А. Так!
У ч и т е л ь философии. Чтобы произнести звук Е, нужно приблизить нижнюю челюсть к верхней: А, Е.
Г-и Журден. А, Е, А, Е. В самом деле! Вот здорово!
У ч и т е л ь философии. Чтобы произнести звук И, нужно еще больше сблизить челюсти, а углы рта оттянуть к ушам: А, Е, И.
Г-н Журден. А, Е, И, И. И. Bepно! Да здравствует наука!
У ч и т е л ь философии. Чтобы произнести звук О, нужно раздвинуть челюсти, а углы губ сблизить: О.
Г-н Журден. О, О. Истинная правда! А, Е, И, О, И, О. Удивительное дело! И, О, И, О.
У ч и т ель философии. Отверстие рта принимает форму того самого кружка, посредством коего изображается звук О.
Г-н Журден. О, О, О. Вы правы. О. Как приятно знать, что ты что-то узнал!
У ч и т е л ь философии. Чтобы и произнести звук У, нужно приблизить верхние зубы к нижним, не стискивая их, однако ж, а губы вытянуть и тоже сблизить, но так, чтобы они не были плотно сжаты: У.
Г-н Журден. У, У. Совершенно справедливо! У.
У ч и т е л ь философии. Ваши губы при этом вытягиваются, как будто вы гримасничаете. Вот почему, если вы пожелаете в насмешку над кем-либо состроить рожу, вам стоит только сказать: У.
Г-н Журден. У, У. Верно! Эх, зачем я не учился прежде! Я бы все это уже знал.
У ч и т е л ь философии. Завтра мы разберем другие буквы, так называемые согласные.
Г-н Журден. А они такие же занятные, как и эти?
У ч и т е л ь философии. Разумеется. Когда вы произносите звук Д, например, нужно, чтобы кончик языка уперся в верхнюю часть верхних зубов: ДА.
Г-н Журден. ДА, ДА. Так! Ах, до чего же здорово, до чего же здорово!
У ч и т е л ь философии. Чтобы произнести Ф, нужно прижать верхние зубы к нижней губе: ФА.
Г-н Журден. ФА, ФА. И то правда! Эх, батюшка с матушкой, ну как тут не помянуть вас лихом!
У ч и т е л ь философии. А чтобы признести звук Р, нужно приставить кончик языка к верхнему нёбу, однако ж под напором воздуха, с силою вырывающегося из груди, язык беспрестанно возвращается на прежнее место, отчего происходит некоторое дрожаниe: Р-РА.
Г-н Журден. Р-Р-Р-РА, Р-Р-Р-Р-Р-РА. Какой же вы молодчина! А я-то сколько времени потерял даром! Р-Р-Р-РА.
У ч и т е л ь философии. Все эти любопытные вещи я объясню вам до тонкости.
Г-н Журден. Будьте настолько любезны! А теперь я должен открыть вам секрет. Я влюблен в одну великосветскую даму, и мне бы хотелось, чтобы вы помогли мне написать ей записочку, которую я собираюсь уронить к ее ногам.
У ч и т е л ь философии. Отлично.
Г-н Журден. Ведь правда это будет учтиво?
У ч и т е л ь философии. Конечно. Вы хотите написать ей стихи?
Г-н Журден. Нет-нет, только не стихи.
У ч и т е л ь философии. Вы предпочитаете прозу?
Г-н Журден. Нет, я не хочу ни прозы, ни стихов.
У ч и т е л ь философии. Так нельзя: или то, или другое.
Г-н Журден. Почему?
У ч и т е л ь философии. По той причине, сударь, что мы можем излагать свои мысли не иначе как прозой или стихами.
Г-н Журден. Не иначе как прозой или стихами?
У ч и т е л ь философии. Не иначе, сударь. Все, что не проза, то стихи, а что не стихи, то проза.
Г-н Журден. А когда мы разговариваем, это что же такое будет?
У ч и т е л ь философии. Проза.
Г-н Журден. Что? Когда я говорю: «Никоаь! Принеси мне туфли и ночной колпак», это проза?
У ч и т е л ь философии. Да, сударь.
Г-н Журден. Честное слово, я и не подозревал, что вот уже более сорока лет говорю прозой. Большое вам спасибо, что сказали. Так вот что я хочу ей написать: «Прекрасная маркиза! Ваши прекрасные глаза сулят мне смерть от любви», но только нельзя ли это же самое сказать но любезнее, как-нибудь этак покрасивее выразиться?
У ч и т е л ь философии. Напшпите, что пламя ее очей испепелило вам сердце, что вы день и ночь терпите из-за нее столь тяжкие...
Г-н Журден. Нет-нет-нет, это все не нужно. Я хочу написать ей только то, что я вам сказал: «Прекрасная маркиза! Ваши прекрасные глаза сулят мне смерть от любви».
У ч и т е л ь философии. Следовало бы чуть-чуть подлиннее.
Г-н Журден. Да нет, говорят вам! Я не хочу, чтобы в записке было что-нибудь, кроме этих слов, но только их нужно расставить как следует, как нынче принято. Приведите мне, пожалуйста, несколько примеров, чтобы мне знать, какого порядка лучше придерживаться.
У ч и т е л ь философии. Порядок может быть, во- первых, тот, который вы установили сами: «Прекрасная маркиза! Ваши прекрасные глаза сулят мне смерть от любви». Или: «От любви смерть мне сулят, прекрасная маркиза, ваши прекрасные глаза». Или: «Прекрасные ваши глаза от любви мне сулят, прекрасная маркиза, смерть». Или: «Смерть ваши прекрасные глаза, прекрасная маркиза, от любви мне сулят». Или: «Сулят мне прекрасные глаза ваши, прекрасная маркиза, смерть».
Г-н Журден. Какой же из всех этих способов наилучший?
У ч и т е л ь философии. Тот, который вы избрали сами: «Прекрасная маркиза! Ваши прекрасные глаза сулят мне смерть от любви».
Г-н Журден. А ведь я ничему не учился и вот все ж таки придумал в один миг. Покорно вас благодарю. Приходите, пожалуйста, завтра пораньше.
У ч и т е л ь философии. Не премину. {Уходит.) <...>

ДЕЙСТВИЙ ТРЕТЬЕ

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Г-н Журден, два лакея.

Г-н Журден. Идите за мной: я хочу пройтись по городу в новом костюме, да только смотрите не отставайте ни на шаг, чтоб все видели, что вы мои лакеи.
Лакей. Слушаем, сударь.
Г-н Журден. Позовите сюда Николь - мне нужно отдать ей кое-какие распоряжения. Стойте, oна сама идет.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Те же и Николь.

Г-н Журден. Николь!
Николь. Что угодно?
Г-н Журден. Послушай...
Николь (хохочет). Хи-хи-хи-хи-хи!
Г-н Журден. Чего ты смеешься?
Николь. Хи-хи-хи-хи-хи-хи!
Г-н Журден. Что с тобой, бесстыдница?
Николь. Хн-хи-хи! На кого вы похожи! Хи-хи-хи!
Г-н Журден. Что такое?
Николь. Ах, Боже мой! Хи-хи-хи-хи-хи!
Г-н Журден. Экая нахалка! Ты это надо мной смеешься?
Николь. Ни-ни, сударь, даже не думала. Хи-хи-хи-хи-хи-хи!
Г-н Ж урден. Посмей-ка еще - уж и влетит тебе от меня!
Николь. Ничего не могу с собой поделать, сударь. Хи-хи-хи-хи-хи!
Г-н Журден. Перестянешь ты или нет?
Николь. Извините, сударь, но вы такой уморительный, что я не могу удержаться от смеха. Хи-хи-хи!
Г-н Журден. Нет, вы подумайте, какая наглость!
Николь. До чего ж вы сейчас смешной! Хи-хи!
Г-н Журден. Я тебя...
Николь. Извлннте, пожалуйста. Хи-хи-хи-хи!
Г-н Журден. Послушай: если ты сию секунду не перестанешь, клянусь, я закачу тебе такую оплеуху, какой еще никто на свете не получал.
Николь. Коли так, сударь, можете быть спокойны: не буду больше смеяться.
Г-н Журден. Ну смотри! Сейчас ты мне уберешь...
Николь. Хи-хи!
Г-н Журден. Уберешь как следует...
Николь. Хи-хи!
Г-н Журден. Уберешь, говорю, как следует залу и...
Николь. Хи-хи!
Г-н Журден. Ты опять?
Николь. (валится от хохота}. Нет уж, сударь, лучше побейте меня, но только дайте посмеяться вдоволь - так мне будет легче. Хн-хи-хи-хи-хи!
Г-н Журден. Ты меня доведешь!
Николь. Смилуйтесь, сударь, дайте мне посмеяться. Хи-хи-хи!
Г-н Журден. Вот я тебя сейчас...
Николь. Су... ударь... я лоп... лопну, если не похохочу. Хи-хи-хи!
Г-н Журден. Видали вы такую подлянку? Вместо того чтобы выслушать мои приказания, нагло смеется мне в лицо!
Николь. Что же вам угодно, сударь?
Г-н Журден. Мне угодно, чтобы ты, мошенница, потрудилась навести в доме чистоту: ко мне скоро гости будут.
Николь (встает). Вот мне уже и не до смеху, честное слово! Ваши гости наделают всегда такого беспорядку, что при одной мысли о них на меня нападает тоска.
Г-н Журден. Что ж, мне из-за тебя держать дверь на запоре от всех моих знакомых?
Николь. По крайней мере, от некоторых.

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Тоже и г-жа Журден.

Г-жа Журден. Ах, ах! Это еще что за новости? Что это на тебе, муженек, за наряд? Верно, вздумал посмешить людей, коли вырядился таким шутом? Хочешь, чтобы все на тебя пальцем показывали?
Г-н Журден. Разве одни дураки да дуры станут на меня показывать пальцем.
Г-жа Журден. Да уж и показывают: твои повадкн давно всех смешат.
Г-н Журден. Кого это «всех», позволь тебя спросить?
Г-жа Журден. Всех благоразумных людей, всех, которые поумнее тебя. А мне так совестно глядеть, какую ты моду завел. Собственного дома не узнать. Можно подумать, что у нас каждый день праздник: с самого утра то и знай пиликают на скрипках, песни орут, - соседям и тем покою нет.
Николь. И то правда, сударыня. Мне не под силу будет поддерживать в доме чистоту, коли вы, сударь, будете водить к себе такую пропасть народу. Грязи наносят прямо со всего города. Бедная Франсуаза вконец измучилась: любезные ваши учителя наследят, а она каждый Божий день мой после них полы.
Г-н Журден. Ого! Вот так служанка Николь! Простая мужичка, а ведь до чего же языкастая!
Г-жа Журден. Николь права: ума-то у нее побольше, чем у тебя. Хотела бы я янять, на что тебе, в твои годы, понадобился учитель танцев?
Николь. И еще этот верзила фехтовальщик - он так топочет, что весь дом трясется, а в зале, того и гляди, весь паркет повыворотит.
Г-н Журден. Молчать, и ты, служанка, и ты, жена!
Г-жа Журден. Стало быть, ты задумал учиться танцевать? Нашел когда: у самого скоро ноги отнимутся.
Николь. Может статься, вам припала охота кого-нибудь убить?
Г-п Журден. Молчать, говорят вам! Обе вы невежды. Вам невдомек, какие это мне дает пре-ро-га-тнвы?
Г-жа Журден. Лучше бы подумал, как дочку пристроить; ведь она уж на выданье.
Г-н Журден. Подумаю я об этом, когда представится подходящая партия. А пока что я хочу думать о том, как бы мне разным хорошим вещам научиться.
Николь. Я еще слыхала, сударыня, что нынче в довершение всего хозяин нанял учителя философии.
Г-н Журден. Совершенно верно. Хочу понабраться ума-разума, чтоб мог я о чем угодно беседовать с порядочными людьми.
Г-жа Журден. Не поступить ли тебе в один прекрасный день в школу, чтоб тебя там розгами драли на старости лет?
Г-н Журден. А что ж тут такого? Пусть меня выдерут хоть сейчас, при всех, лишь бы знать все то, чему учат в школе!
Николь. Да, это бы вам пошло на пользу.
Г-н Журден. Без coмнения.
Г-жа Журден. В хозяйстве тебе все это вот как пригодится!
Г-н Журден. Непременно пригодится. Обе вы несете дичь, мне стыдно, что вы такие необразованные; (Г-же Журден.) Вот, например, знаешь ли ты, как ты сейчас говоришь?
Г-жа Журден. Конечно. Я знаю, что говорю дело и что тебе надо начать жить по-другому.
Г-н Журден. Я не о том толкую. Я спрашиваю: что такое эти слова, которые ты сейчас сказала?
Г-жа Журден. Слова-то мои разумные, а вот поведение твое очень даже неразумное.
Г-н Журден. Говорят тебе, я не о том толкую. Я вот о чем спрашиваю: то, что я тебе говорю, вот то, что я тебе сказал сейчас, - что это такое?
Г-жа Журден. Глупости.
Г-п Журден. Да нет, ты меня не понимаешь. То, что мы оба говорим, вся наша с тобой речь?
Г-жа Журден. Ну?
Г-н Журден. Как это называется?
Г-жа Журден. Все равно, как ни назвать.
Г-н Журден. Невежда, это проза!
Г-жа Журден. Проза?
Г-н Журден. Да, проза. Все, что проза, то не стихи, а все, что не стихи, то проза. Видала? Вот что значит ученость! (К Николь.) Ну а ты? Тебе известно, как произносится У?
Николь. Как произносится?
Г-н Журден. Да. Что ты делаешь, когда говоришь У?
Николь. Чего?
Г-н Журден. Попробуй сказать У.
Николь. Ну, У.
Г-н Журден. Что же ты делаешь?
Николь. Говорю: У.
Г-Н Журден. Да, но, когда ты говоришь У, что ты в это время делаешь?
Николь. То и делаю, что вы велели.
Г-н Журден. Вот поговори-ка с дурами. Ты вытягиваешь губы и приближаешь верхнюю челюсть к нижней: У. Видишь? Я корчу рожу: У.
Николь. Да, нечего сказать, ловко.
Г-жа Журден. И впрямь чудеса!
Г-н Журден. Вы бы еще не то сказали, ежели б увидали О, ДА-ДА и ФА-ФА!
Г-жа Журден. Что это за галиматья?
Николь. На что это все нужно?
Г-н Журден. Эти дуры хоть кого выведут из себя.
Г-жа Журден. Вот что, гони-ка ты своих учителей в шею и со всей их тарабарщиной,
Николь. А главное, эту громадину - учителя фехтования: от него только пыль столбом.
Г-н Журден. Скажи на милость! Дался вам учитель фехтования! Вот я тебе сейчас докажу, что ты ничего в этом не смыслишь. (Велит подать рапиры и одну из них протягивает Николь.) Вот, смотри: наглядный пример, линия тела. Когда тебя колют квартой, то надо делать так, а когда терсом, то вот так. Тогда тебя никто уж не убьет, а во время драки это самое важное - знать, что ты в безопасности. А ну попробуй, кольни меня разок!
Николь. Что ж, и кольну! (Несколько раз колет г-на Журдена.)
Г-н Журден. Да тише ты! Эй, эй! Осторожней! Черт бы тебя побрал, скверная девчонка!
Николь. Вы же сами велели вас колоть.
Г-н Журден. Да, но ты сперва колешь терсом, вместо того чтобы квартой, и у тебя не хватает терпения подождать, пока я отпарирую.
Г-жа Журден. Ты помешался на всех этих причудах, муженек. И началось это у тебя с тех пор, как ты вздумал водиться с важными господами.
Г-н Журден. В том, что я вожусь с важными господами, виден мой здравый смысл: это не в пример лучше, чем водиться с твоими мещанами.
Г-жа Журден. Да уж, нечего сказать: прок от того, что ты подружился с дворянами, ох как велик! Взять хоть этого распрекрасного графа, от которого ты без ума: до чего же выгодное знакомство!
Г-н Журден. Молчать! Думай сначала, а потом давай волю языку. Знаешь ли ты, жена, что ты не знаешь, о ком говоришь, когда говоришь о нем? Ты себе не представляешь, какое это значительное лицо: он настоящий вельможа, вхож во дворец, с самим королем разговаривает, вот как я с тобой. Разве это не великая для меня честь, что такая высокопоставленная особа постоянно бывает в моем доме, называет меня любезным другом и держится со мной на равной ноге? Никому и в голову не придет, какие услуги оказывает мне граф, а при всех он до того бывает со мною ласков, что мне, право, становится неловко.
Г-жа Журден. Да, он оказывает тебе услуги, он с тобою ласков, но и денежки у тебя занимает.
Г-н Журден. Ну и что ж? Разве это для меня не честь - дать взаймы такому знатному господину? Могу ли я вельможе, который называет меня любезным другом, отказать в таком пустяке?
Г-жа Журден. А какие такие одолжения делает этот вельможа тебе?
Г-н Журден. Такие, что, кому сказать, никто не поверит.
Г-жа Журден. Например?
Г-н Журден. Ну уж этого я тебе не скажу. Будь довольна тем, что свой долг он мне уплатит сполна, и очень даже скоро.
Г-жа Журден. Как же, дожидайся!
Г-н Журден. Наверняка. Он сам мне говорил!
Г-жа Журден. Держи карман шире.
Г-н Журден. Он дал мне честное слово дворянина.
Г-жа Журден. Враки!
Г-н Журден. Ух! Ну и упрямая ты, жена! А я тебе говорю, что он свое слово сдержит, я в этом уверен.
Г-жа Журден. А я уверена, что не сдержит и что все его любезности - один обман и ничего более.
Г-н Журден. Замолчи! Вот как раз и он.
Г-жа Журден. Этого только недоставало! Верно, опять пришел просить у тебя в долг. Глядеть на него тошно.
Г-н Журден. Молчать, тебе говорят!

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Те же и Дорант.

Д о р а н т. Здравствуйте, господин Журден! Как поживаете, любезный друг?
Г-н Журден. Отлично, ваше сиятельство. Милости прошу.
Д о р а н т. А госпожа Журден как поживает?
Г-жа Журден. Госпожа Журден живет помаленьку.
Д о р а н т. Однако, господин Журден, каким вы сегодня франтом!
Г-н Журден. Вот, поглядите.
Д о р а н т. Вид у вас в этом костюме безукоризненный. У нас при дворе нет ни одного молодого человека, который был бы так же хорошо сложен, как вы.
Г-н Журден. Хе-хе!
Г-жа Журден. (в сторону). Знает, как в душу влезть.
Д о р а н т. Повернитесь. Верх изящества.
Г-жа Журден. (в сторону). Да, сзади такой же дурак, как и спереди.
Д о р а н т. Даю вам слово, господин Журден, у меня было необычайно сильное желание с вами повидаться. Я питаю к вам совершенно особое уважение: не далее как сегодня утром я говорил о вас в королевской опочивальне.
Г-н Журден. Много чести для меня, ваше сиятельство. (Г-же Журден.) В королевской опочивальне!
Д о р а н т. Наденьте же шляпу.
Г-п Журден. Я вас слишком уважаю, ваше сиятельство.
Д о р а н т. Боже мои, да наденьте же! Пожалуйста, без церемонии.
Г-н Журден. Ваше силтельство...
Д о р а н т. Говорят вам, наденьте, господин Журден: ведь вы мой друг.
Г-н Журден. Ваше сиятельство! Я ваш покорный слуга.
Д о р а н т. Если вы не наденете шляпу, тогда и я не надену.
Г-п Журден (надевая шляпу). Лучше показаться неучтивым, чем несговорчивым.
Д о р а н т. Как вам известно, я ваш должник.
Г-жа Журден (в сторону). Да, нам это слишком хорошо известно.
Д о р а н т. Вы были так великодушны, что неоднократно давали мне в долг и, надо заметить, выказывали при этом величайшую деликатность.
Г-н Журден. Шутить изволите, ваше сиятельство.
Д о р а н т. Однако ж я почитаю непременною своею обязанностью платить долги и умею ценить оказываемые мне любезности.
Г-н Журден. Я в этом не сомневаюсь.
Д о р а н т. Я намерен с вами расквитаться. Давайте вместе подсчитаем, сколько я вам всего должен.
Г-н Журден (г-же Журден, тихо). Ну что, жена? Видишь, какую ты на него взвела напраслину?
Д о р а н т. Я люблю расплачиваться как можно скорее.
Г-н Журден (г-же Журден, тихо). А что я тебе говорил?
Д о р а н т. Итак, посмотрим, сколько же я вам должен.
Г-н Журден (г-же Журден, тихо). Вот они, твои нелепые подозрения!
Д о р а н т. Вы хорошо помните, сколько вы мне ссудили?
Г-н Журден. По-моему, да. Я записал для памяти. Вот она, эта самая запись. В первый раз выдано вам двести луидоров.
Д о р а н т. Верно.
Г-н Журден. Еще выдано вам сто двадцать.
Д о р а н т. Так.
Г-н Журден. Еще выдано вам сто сорок.
Д о р а н т. Вы правы.
Г-н Журден. Все вместе составляет четыреста шестьдесят луидоров, или пять тысяч шестьдесят ливров.
Д о р а н т. Подсчет вполне верен. Пять тысяч шестьдесят ливров.
Г-н Журден. Тысячу восемьсот тридцать два ливра - вашему поставщику перьев для шляп.
Д о р а н т. Совершенно точно.
Г-н Журден. Две тысячи семьсот восемьдесят ливров вашему портному.
Д о р а н т. Правильно.
Г-н Журден. Четыре тысячи триста семьдесят девять ливров двенадцать су восемь денье - вашему лавочнику.
Д о р а н т. Отлично. Двенадцать су восемь денье - подсчет верен.
Г-н Журден. И еще тысячу семьсот сорок восемь ливров семь су четыреста денье - вашему седельнику.
Д о р а н т. Все это соответствует истине. Сколько же всего?
Г-н Журден. Итого пятнадцать тысяч восемьсот ливров.
Д о р а н т. Итог верен. Пятнадцать тысяч восемьсот ливров. Дайте мне еще двести пистолей и прибавьте их к общей сумме - получится ровно восемнадцать тысяч франков, каковые я вам возвращу в самое ближайшее время.
Г-жа Журден. (г-ну Журдену, тихо). Ну что, права я была?
Г-п Журден. (г-же Журден, тихо). Отстань!
Д о р а н т. Вас не затруднит моя просьба?
Г-н Журден. Помилуйте!
Г-жа Журден. (г-ну Журдену, тихо). Ты для него дойная корова.
Г-н Журден. (г-же Журден, тихо). Молчи!
Д о р а н т. Если вам неудобно, я обращусь к кому-нибудь другому.
Г-н Журден. Нет-нет, ваше сиятельство.
Г-жа Журден. (г-ну Журдену, тихо). Он не успокоится, пока тебя не разорит.
Г-н Журден. (г-же Журден, тихо). Говорят тебе, молчи!
Д о р а н т. Скажите прямо, не стесняйтесь.
Г-н Журден. Нисколько, ваше сиятельство.
Г-жа Журден. (г-ну Журдену, тихо). Это настоящий проходимец.
Г-н Журден. (г-же Журден, тихо). Да замолчи ты!
Г-жа Журден. (г-ну Журдену, тихо). Он высосет из тебя все до последнего су.
Г-н Журден. (г-же Журден, тихо). Да замолчишь ты?
Д о р а н т. Многие с радостью дали бы мне взаймы, но вы мой лучший друг, и я боялся, что обижу вас, если попрошу кого-нибудь еще.
Г-н Журден. Слишком много чести для меня, ваше сиятельство. Сейчас схожу за деньгами.
Г-жа Журден. (г-ну Журдену, тихо). Что? Ты ему еще хочешь дать?
Г-н Журден. (г-же Журден, тихо). А как же быть? Разве я могу отказать такой важной особе, которая еще нынче утром говорила обо мне в королевской опочивальне?
Г-жа Журден. (г-ну Журдену, тихо). А, да ну тебя, дурак набитый!
Г-н Журден и два лакея уходят.

ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ

Николь, Клеонт, Ковьель.

Николь (Клеонту). Ах, как вы вовремя! Я вестница вашего счастья и хочу вам...
К л е о н т. Прочь, коварная, не смей обольщать меня лживыми своими речами!
Н и к о л ь. Так-то вы меня встречаете?
К л е о н т. Прочь, говорят тебе, ceйчас же час ступай к неверной своей госпоже и объяви, что ей больше не удастся обмануть простодушного Клеонта.
Н и к о л ь. Это еще что за вздор? Миленький мой Ковьель! Скажи хоть ты: что все зто значит?
К о в ь е л ь. "Миленький мой Ковьель", негодная девчонка! А ну, прочь с глаз моих, дрянь ты этакая, оставь меня в покое!
Николь. Как? И ты туда же?..
К о в ь е л ь. Прочь с глаз моих, говорят тебе, не смей больше со мной заговаривать!
Николь (про себя). Вот тебе раз! Какая муха укусила их обоих? Пойду расскажу барышне об этом милом происшествии. (Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ

К л е о н т, К о в ь е л ь.

К л е о н т. Как! Поступать таким образом со своим поклонником, да еще с самым верным и самым страстным из поклонников!
К о в ь е л ь. Ужас как с нами обоими здесь обошлись!
К л е о н т. Я расточаю ей весь пыл и всю нежность, на какие я только способен. Ее одну люблю я в целом свете и помышляю лишь о ней. Она одна предмет всех дум моих и всех желаний, она моя единственная радость. Я говорю лишь о ней, думаю только о ней, вижу во сне лишь ее, сердце мое бьется только ради нее, я дышу только ею. И вот достойная награда за эту преданность мою! Два дня не виделись мы с нею, они тянулись для меня, как два мучительных столетья; вот наконец негаданная встреча, душа моя возликовала, румянцем счастья залилось лицо, в восторженном порыве я устремляюсь к ней и что же? Неверная не смотрит на меня, она проходит мимо, как будто мы совсем, совсем чужие!
К о в ь е л ь. Я то же самое готов сказать.
К л е о н т. Так что же сравнится, Ковьель, с коварством бессердечной Люсиль?
К о в ь е л ь. А что сравнится, сударь, с коварством подлой Николь?
К л е о н т. И я то после такого пламенного самопожертвования, после стольких вздохов и клятв, которые исторгла у меня ее прелесть!
К о в ь е л ь. После такого упорного ухаживания, после стольких знаков внимания и услуг, которые я оказал ей на кухне!
К л е о н т. Стольких слез, которые я пролил у ее ног!
К о в ь е л ь. Стольких ведер воды, которые я перетаскал за нее из колодца!
К л е о н т. Как пылко я ее любил - любил до полного самозабвения!
К о в ь е л ь. Как жарко было мне, когда я за нее возился с вертелом, - жарко до полного изнеможения!
К л е о н т. А теперь она проходит мимо, явно пренебрегая мной!
К о в ь е л ь. А теперь она пренягло поворачиьяется ко мне спиной!
К л е о н т. Это коварство заслуживает того, чтобы на нее обрушились кара.
К о в ь е л ь. Это вероломство заслуживает того, чтобы на нее посыпались оплеухи.
К л е о н т. Смотри ты у меня, не вздумай за нее заступаться!
К о в ь е л ь. Я, сударь? Заступаться? Избави Бог!
К л е о н т. Не смей оправдывать поступок этой изменницы.
К о в ь е л ь. Не беспокойтесь.
К л е о н т. Не пытайся защищать ее - напрасный труд.
К о в ь е л ь. Да у меня и в мыслях этого нет!
К л е о н т. Я ей этого не прощу и порву с ней всякие отношения.
К о в ь е л ь. Хорошо сделаете.
К л е о н т. Ей, по-видимому, вскружил голову этот граф, который бывает у них в доме; и убежден, что она польстилась на его знатность. Однако из чувства чести я не могу допустить, чтобы она первая объявила о своей неверности. Я вижу, что она стремится к разрыву, и намерен опередить ее; я не хочу уступать ей пальму первенства.
К о в ь е л ь. Отлично сказано. Я, со своей стороны, вполне разделяю ваши чувства.
К л е о н т. Так подогрей же мою досаду и поддержи меня в решительной битве с остатками любви к ней, дабы они не подавали голоса в ее защиту. Пожалуйста, говори мне о ней как можно больше дурного. Выставь мне ее в самом черном свете и, чтобы вызвать во мне отвращение, старательно оттени все ее недостатки.
К о в ь е л ь. Ее недостатки, сударь? Да ведь это же ломака, смазливая вертихвостка, - нашли, право, в кого влюбиться! Ничего особенного я в ней не вижу, есть сотни девушек гораздо лучше ее. Во-первых, глазки у нее маленькие.
К л е о н т. Верно, глаза у нее небольшие, но зато это единственные в мире глаза: столько в них огня, так они блестят, пронизывают, умиляюот.
К о в ь е л ь. Рот у нее большой.
К л е о н т. Да, но он таит в себе особую прелесть: этот ротик невольно волнует, в нем столько пленительного, чарующего, что с ним никакой другой не сравнится.
К о в ь е л ь. Ростом она невелика.
К л е о н т. Да, но зато изящна и хорошо сложена.
К о в ь е л ь. В речах и в движениях умышленно небрежна.
К л е о н т. Верно, но это придаст ей своеобразное очарование. Держит она себя обворожительно, в ней так много обаяния, что не покориться ей невозможно.
К о в ь е л ь. Что касается ума...
К л е о н т. Ах, Ковьель, какой у нее тонкий, какой живой ум!
К о в ь е л ь. Говорит она...
К л е о н т. Говорит она чудесно.
К о в ь е л ь. Она всегда серьезна.
К л е о н т. А тебе надо, чтоб она была смешливой, чтоб она была хохотуньей? Что же может быть несноснее женщины, которая всегда готова смеяться?
К о в ь е л ь. Но ведь она самая капризная женщина в мире.
К л е о н т. Да, она с капризами, тут я с тобой согласен, но красавица все может себе позволить, красавице все можно простить.
К о в ь е л ь. Ну, значит, вы ее, как видно, никогда не разлюбите.
К л е о н т. Не разлюблю? Нет, лучше смерть. Я буду ненавидеть ее с такой же силой, с какою прежде любил.
К о в ь е л ь. Как же это вам удастся, если она, по-вашему, верх совершенства?
К л е о н т. В том-то именно и скажется потрясающая сила моей мести, в том-то именно и скажется твердость моего духа, что я возненавижу и покину ее, несмотря на всю ее красоту, несмотря на всю ее привлекательность для меня, несмотря на все ее очарование... Но вот и она.

ЯВЛЕНИЕ ДЕСЯТОЕ

Те же, Люсиль и Николь.

Н и к о л ь (к Люсиль). Я по крайней мере была глубоко возмущена.
Л ю с и л ь. Все это, Николь, из-за того, о чем я тебе сейчас напомнила... А, он здесь!
К л е о н т (Ковьелю). Я и говорить с ней не желаю.
К о в ь е л ь. А я последую вашему примеру.
Л ю с и л ь. Что это значит, Клеонт? Что с вами сталось?
Н и к о л ь. Да что с тобой, Ковьель?
Л ю с и л ь. Отчего вы такой грустный?
Н и к о л ь. Что это ты надулся?
Л ю с и л ь. Вы утратили дар речи, Клеонт?
Н и к о л ь. У тебя язык отпялен, Ковьель?
К л е о н т. Вот злодейка!
К о в ь е л ь. Вот Иуда.
Л ю с и л ь. Я вижу, вас расстроила наша сегодняшняя встреча.
К л е о н т (Ковьелю). Ага! Поняли, что натворили.
Н и к о л ь. Наверно, тебя задело за живое то, как нынче утром мы с вами себя держали.
К о в ь е л ь. (Клеонту). Знают кошки, чье мясо съели.
Л ю с и л ь. Ведь это единственная причина вашей досады, не правда ли, Клеонт?
К л е о н т. Да, коварная, если вам угодно знать, так именно это. Но только я вас предупреждаю, что ваша измена не доставит вам радости: я сам намерен порвать с вами, я лишу вас права считать, что это вы меня оттолкнули. Разумеется, мне будет нелегко побороть мое чувство, меня охватит тоска, некоторое время я буду страдать, но я себя пересилю, и лучше я вырву из груди сердце, чем поддамся слабости и возвращусь к вам.
К о в ь е л ь. (к Николь). А куда он, туда и я.
Л ю с и л ь. Вот уж много шуму из ничего! Я вам сейчас объясню, Клеонт, почему я сегодня утром уклонилась от встречи с вами.
К л е о н т. (пытается уйти от Люсиль). Ничего не желаю слушать.
Н и к о л ь. (Ковьелю). Я тебе сейчас скажу, почему мы так быстро прошли мимо.
К о в ь е л ь. (пытается уйти от Николь). Знать ничего не желаю.
Л ю с и л ь (идет за Клеонтом). Итак, сегодня утром...
К л е о н т (не глядя на Люсилъ, направляется к выходу). Еще раз: нет.
Н и к о л ь (идет за Ковьелем). Было бы тебе известно...
К о в ь е л ь. (не глядя на Николь, направляется к выходу). Притворщица, отстань!
Л ю с и л ь. Послушайте!
К л е он т. Конец всему.
Н и к о л ь. Дай мне сказать!
К о в ь е л ь. Я глух.
Л ю с и л ь. Клеонт!
К л е о и т. Нет-нет!
Н и к о л ь. Ковьель.!
К о в ь е л ь. Ни-ни!
Л ю с и л ь. Постойте!
К л е о н т. Басни!
Н и к о л ь. Послушай!
К о в ь е л ь. Вздор!
Л ю с и л ь. Минутку!
К л е о н т. Ни за что!
Н и к о л ь. Чуть-чуть терпенья!
К о в ь е л ь. Чепуха.
Л ю с и л ь. Два только слова!
К л е о н т. Все кончено, нет-нет!
Н и к о л ь. Одно словечко!
К о в ь е л ь. Мы незнакомы.
Л ю с и л ь (останавливается). Ну что ж, раз вы же хотите меня выслушать, то оставайтесь при своем мнении и поступайте как вам заблагорассудится.
Н и к о л ь (тоже останавливается). Коли так, поступай как тебе вздумается.
К л е о н т (поворачивается к Люсиль). Любопытно, однако ж, знать причину вашего прелестного поведения.
Л ю с и л ь (пытиется уйти от Клеонта). У меня пропало всякое желание об этом с вами говорить.
К о в ь е л ь (поворачивается к Николь). Послушаем, однако ж, в чем тут дело.
Н и к о л ь (хочет уйти от Ковьеля). У меня пропала всякая охота тебе это объяснять.
К л е о н т (идет за Люсиль). Расскажите же мне... Люсиль (не глядя на Клеонта, направляется к выходу). Ничего не стану рассказывать.
К о в ь е л ь. (идет за Николь). Растолкуй же мне...
Н и к о л ь (не глядя на Ковьеля, направляется к выходу). Ничего не стану растолковывать
К л е о н т. O, пощадите!
Л ю с и л ь. Еше раз: нет!
К о в ь е л ь. Будь так любезна!
Н и к о л ь. Конец всему.
К л е о н т. Я вас молю!
Л ю с и л ь. Подите прочь!
К о в ь е л ь. Прошу тебя!
Н и к о л ь. Ступай-ка вон!
К л е о н т. Люсиль!
Л ю с и л ь. Нет-нет!
К о в ь е л ь. Николь!
Н и к о л ь. Ни-ни!
К л е о н т. Ради Бога!
Л ю с и л ь. Не желаю!
К о в ь е л ь. Ну скажи!
Н и к о л ь. Ни за что.
К л е о н т. Пролейте свет!
Л ю с и л ь. И не подумаю.
К о в ь е л ь. Открой ты мне глаза!
Н и к о л ь. Была охота.
К л е о н т. Ну что ж, коль скоро вы не хотите взять на себя труд разуверить меня и объяснить ваше поведение, которого любовный пламень мой не заслужил, то, неблагодарная, вы видите меня в последний раз: я ухожу, и в разлуке с вами я умру от горя и от любви.
К о в ь е л ь. {к Николь). А я следом за ним.
Л ю с и л ь. (Клеонту, который собирается уходить). Клеонт!
Н и к о л ь. (Ковьелю, который идет за своим господином). Ковьель!
К л е о н т (останавливается). Что?
К о в ь е л ь (тоже останавливается). Ну?
Л ю с и л ь. Куда же вы?
К л е о н т. Я вам сказал.
Л ю с и л ь. Как! Вы хотите умереть?
К л е о и т. О да, жестокая, вы сами этого хотите.
К о в ь е л ь. Мы помирать пошли.
Л ю с и л ь. Я? Я хочу вашей смерти?
К л е о н т. Да, хотите.
Л ю с и л ь. Кто вам сказал?
К л е о н т (подходит к Люсиль). Как же не хотите,когда вы не хотите разрешить мои сомнения?
Л ю с и л ь. Да я-то тут при чем? Если б вы с самого начала соблаговолили меня выслушать, я бы вам сказала, что повинна в утреннем происшествии, причинившем вам такную обиду, моя старая тетка, с которой мы вместе шли: твердо убеждена. что, если мужчина, не дай бог, подошел к девушке, тем самым он ее уже обесчестил, вечно читает нам об этом проповеди и старается внушить, что мужины это бесы и что от них нужно бежать без оглядки.
Н и к о л ь (Ковьелю). Вот и весь секрет.
К л е о н т. А вы не обманываете меня, Люсиль?
К о в ь е л ь. (к Николь). А ты меня не дурачишь?
Л ю с и л ь (Клеонту). Все это истинная правда.
Н и к о л ь (Ковьелю). Все так и было.
К о в ь е л ь. (Клеонту). Ну что ж, поверить им?
К л е о н т. Ах, Люсиль, вам стоит сказать одно только слово - и волнения души моей тотчас же утихают! Как легко убеждают нас те, кого мы любим!
К о в ь е л ь. Ну и ловки же умасливать нашего брата эти чертовы куклы!

ЯВЛЕНИЕ ОДИННАДЦАТОЕ

Те же и г-жа Журден.

Г-жа Журден. Очень рада вас видеть, Клеонт, вы как раз вовремя. Сейчас придет мой муж; воспользуйтесь случаем и просите у него руки Люсиль.
К л е о н т. Ах, сударыня, как отрадно мне слышать ваши слова и как сходятся они с моими желаниями! Что может быть для меня приятнее этого приказа, что может быть для меня дороже этого благодеяния?

ЯВЛЕНИЕ ДВЕНАДЦАТОЕ

Те же и г-н Журден.

К л е о н т. Господин Журден! Я решил не прибегать ни к чьему посредничеству, чтобы обратиться к вам с просьбой, которая касается давнишней моей мечты. Это слишком важная для меня просьба, и я почел за нужное сам изложить вам ее. Итак, скажу вам не обинуясь, что честь быть вашим зятем явилась бы для меня наивысшей милостью, и вот эту именно милость я и прошу вас мне оказать.
Г-н Журден. Прежде чем дать вам ответ, сударь, я попрошу вас сказать: дворянин вы или нет?
К л е о н т. Сударь! Большинство, не задумываясь, ответило бы на этот вопрос утвердительно. Слова нынче дешевы. Люди без зазрения совести присваивают себе дворянское звание - подобный род воровства, по-видимому, вошел в обычай. Но я на этот счет, признаюсь, более щепетилен. Я полагаю, что всякий обман бросает тень на порядочного человека. Стыдиться тех, от кого тебе небо судило родиться на свет, блистать в обществе вымышленным титулом, выдавать себя не за то, что ты есть на самом деле, - это, на мой взгляд, признак душевной низости. Разумеется, мои предки занимали почетные должности, сам я с честью прослужил шесть лет в армии, и состояние мое таково, что я надеюсь занять не последнее место в свете, но, со всем тем, я не намерен присваивать себе дворянское звание, несмотря на то, что многие на моем месте сочли бы себя вправе это сделать, и я вам скажу напрямик; я - не дворянин.
Г-н Журден. Кончено, сударь: моя дочь - не для вас.
К л е о н т. Как?
Г-н Ж урден. Вы - не дворянин, дочку мою вы не получите.
Г-жа Журден. Да при чем тут - дворянин, не дворянин! Мы-то с тобой от ребра Людовика Святого, что ли происходим?
Г-н Журден. Молчи, жена, я вижу, к чему ты клонишь.
Г-жа Журден. Сями-то мы с тобой не из честных мещанских семей?
Г-н Журден. Вот язык-то без костей у тебя, жена!
Г-жа Журден. Разве наши родители не были купцами?
Г-н Журден. Уж эти бабы! Слова сказать не дадут. Коли твой родитель был купцом, тем хуже для него, а про моего родителя так могут сказать только злые языки. Одним словом, я хочу, чтобы зять у меня был дворянин.
Г-жа Журден. Твоей дочке нужен муж подходящий; лучше ей выйти за человека честного, богатого да статного, чем за дворянина нищего да нескладного.
Н и к о л ь. Вот уж верно! В нашей деревне господский сынок такой увалень и такой оболтус, какого я отроду не видывала.
Г-н Журден (к Николь). Замолчи, нахалка! Вечно вмешиваешься в разговор. Добра для дочки у меня припасено довольно, недостает только почета, вот я и хочу, чтоб она была маркизой.
Г-жа Журден. Маркизой?
Г-н Журден. Дат маркизой.
Г-жа Журден. Сохрани Господи и помилуй!
Г-н Журден. Это дело решенное.
Г-жа Журден. А я на это никак не согласна. От неравного брака ничего хорошего не жди. Не желаю я, чтоб мой зять стал попрекать мою дочь родителями и чтоб их дети стыдились называть меня бабушкой. Случится ей в один прекрасный день прикатить ко мне в карете, и вот ежели она ненароком кому-нибудь из соседей забудет полониться, так чего только про нее не наговорят! «Поглядите, скажут, на госпожу маркизу! Видите, как чванится! Это дочка господина Журдена, в детстве она почитала за великое счастье поиграть с нами. Прежде она не была такой спесивой, водь оба ее деда торговали сукном подле Ворот святого Иннокентия. Нажили детям добра, а теперь, поди, на том свете ох как за это расплачиваются, потому честному человеку никогда так не разбогатеть». Терпеть не могу я этих пересудов. Коротко говоря, я хочу, чтоб мой зять был мне благодарен за дочку и чтоб я могла сказать ему попросту: «Садись-ка, зять, пообедай с нами».
Г-н Журден. Вот тут-то вся твоя мелочная душонка и сказалась: тебе бы весь век прозябать в ничтожестве. Довольно разговоров! Наперекор всем дочь моя будет маркизой, а разозлишь меня еще пуще, так я ее герцогиней сделаю. (Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ ТРИНАДЦАТОЕ

Клеонт, Ковьель, Люсиль, Николь, г-жа Журден.

Г-жа Журден. Не унывайте, Клеонт. (К Люсиль.) Пойдем-кя, дочка. Ты прямо так отцу и скажи; если не за Клеонта, так ни за кого, мол, не выйду.
Г-жа Журден. Люсиль и Николь уходят.

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТЫРНАДЦАТОЕ

Клеонт, Ковьель

К о в ь е л ь. Много вам помогло ваше благородство!
К л е о н т. Что поделаешь! Я на этот счет необычайно щепетилен, и переломить себя - это выше моих сил.
К о в ь е л ь. А кто сам велел относиться к такому человеку серьезно? Разве вы не видите, что он помешался? Ну что вам стоило снизойти к его слабости?
К л е о н т. Твоя правда, но я никак не мог предполагать, что для того, чтобы стать зятем господина Журдена, требуется предъявить дворянские грамоты.
К о в ь е л ь. (хохочет). Ха-ха-ха!
К л е о н т. Чего ты смеешься?
К о в ь е л ь. Я надумал сыграть с нашим умником одну шутку, благодаря которой вы добьетесь своего.
К л е о н т. Что такое?
К о в ь е л ь. Преуморительная штучка!
К л е о н т. Да что же именно?
К о в ь е л ь. Тут у нас недавно был маскарад, и для моей затеи это как раз то, что нужно: я думаю воспользоваться этим, чтобы обвести вокруг пальца нашего простофилю. Прийдется, конечно, разыграть комедию, но с таким человеком всё можно себе позволить, и раздумывать тут особенно нечего: он свою роль сыграет чудесно и, каких бы небылиц ему ни наплели, ко всему отнесется с полным доверием. У меня и актеры и костюмы готоаы, дайте мне только полную волю.
К л е о н т. Но научи же меня...
К о в ь е л ь. Сейчас я вам все растолкую... Уйдемте-ка отсюда; вон он опять.

Клеонт и Ковьель уходят.

ЯВЛЕНИЕ ПЯТНАДЦАТОЕ

Г-н Журден один.

Г-н Журден. Что за черт! То и дело колют мне глаза моим знакомством с вельможами, а для меня нет на свете ничего приятнее таких знакомых. От них один только почет и уважение. Я бы позволил отрубить себе два пальца на руке, лишь бы мне родиться графом или же маркизом. <...>

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

Г-н Журден, Ковьель, переодетый.

К о в ь е л ь. Не знаю, сударь, имею ли я честь быть вам знакомым.
Г-н Журден. Нет, сударь.
К о в ь е л ь. (показывает рукой на фут от полу). А я знал вас еще вот этаким. Г-н Журден. Меня?
К о в ь е л ь. Да. Вы были прелестным ребенком, и все дамы брали вас на руки и целовали.
Г-н Журден. Меня? Целовали?
К о в ь е л ь. Да, Я был близким другом вашего покойного батюшки.
Г-н Журден. Моего покойного батюшки?
К о в ь е л ь. Да. Это был настоящий дворянин.
Г-н Журден. Как вы сказали?
К о в ь е л ь. Я сказал, что это был настоящий дворянин.
Г-н Журден. Кто, мой отец?
К о в ь е л ь. Да.
Г-н Журден. Вы его хорошо знали?
К о в ь е л ь. Ну еще бы!
Г-н Журден. И вы его знали да дворянина?
К о в ъ е л ь. Разумеется.
Г-н Журден. Вот после этого и верь людям?
К о в ь е л ь. А что?
Г-н Журден. Есть же такие олухи, которые уверяют, что он был купцом!
К о в ь е л ь. Купцом? Да это явный поклеп, он никогда не был купцом. Видите ли, он был человек на редкость обходительный, на редкость услужливый, а так как он отлично разбирался в тканях, то постоянно ходил по лавкам, выбирал, какие ему нравились, приказывал отнести их к себе в дом, а потом раздавал друзьям за деньги.
Г-н Журден. Я очень рад, что с вами познакомился: вы, я думаю, не откажетесь засвидетельствовать, что мой отец был дворянин.
К о в ь е л ь. Я готов подтвердить это перед всеми.
Г-н Журден. Вы чрезвычайно меня обяжете. Чем же могу вам служить?
К о в ь е л ь. С той поры, когда я водил дружбу с покойным вашим батюшкой, как я вам уже сказал, с этим настоящим дворянином, я успел объехать весь свет.
Г-п Журден, Весь свет?
К о в ь е л ь. Да.
Г-н Журден. Должно полагать, это очень далеко.
К о в ь е л ь. Конечно. Всего четыре дня, как я возвратился из длительного путешествия, и так как я принимаю близкое участие во всем, что касается вас, то почел своим долгом прийти сообщить вам в высшей степени приятную для вас новость.
Г-п Журден. Какую?
К о в ь е л ь. Известно ли вам, что сын турецкого султана находится здесь?
Г-п Журден. Нет, неизвестно.
К о в ь е л ь. Как же так? У него блестящая свита, все сбегаются на него смотреть, его принимают у нас как чрезвычайно важное лицо.
Г-н Журден. Ей-богу, ничего не зняю.
К о в ь е л ь. Для вас тут существенно то, что он влюблен в вашу дочь.
Г-н Журден. Сын турецкого султана?
К о в ь е л ь. Да. И он метит к вам в зятья.
Г-н Журден. Ко мне в зятья? Сын турецкого султана?
К о в ь е л ь. Сын турецкого султана - к вам в зятья. Я посетил его, турецкий язык я знаю в совершенстве, мы им разговорились, и между прочим он мне сказал: «Аксям крок солер онш алла мустаф гиделум аманахем варахини уссерэ карбулат?» - то есть: «Не видал ли ты молодой и красивой девушки, дочери господина Журдена, парижского дворянина?»
Г-н Журден. Сын турецкого султана так про меня сказал?
К о в ь е л ь. Да. Я ответил, что знаю вас хорошо и дочку вашу видел, а он мне на это; «Ах, марабаба сяхем!» - то есть: «Ах, как я люблю ее!»
Г-н Журден. «Марабаба сахем» значит: «Ах, как я люблю ее!»
К о в ь е л ь. Да.
Г-н Журден. Хорошо, что вы сказали, сам бы я нипочем не догадался, что «марабаба сахем» значит: «Ах, как я люблю ее». Какой изумительный язык!
К о в ь е л ь. Еще какой изумительный! Вы знаете, что значит «какаракамушен»? Г-н Журден. «Какаракамушен»? Нет.
К о в ь е л ь. Это значит «душенька моя».
Г-н Журден. «Какаракамушси» значит «душенька моя!»
К о в ь е л ь. Да.
Г-н Журден. Чудеса! «Какаракямушен» - «душенька моя»! Кто бы мог подумать! Просто поразительно!
К о в ь е л ь. Так вот, исполняя его поручение, я довожу до вашего сведения, что он прибыл сюда просить руки вашей дочери, а чтобы будущий тесть по своему положению был достоин его, он вознамерился произвести вас в «мамамуши» - зто у них такое высокое звание.
Г-н Журден. В «мамамуши»?
К о в ь е л ь. Да. «Мамамуши», по-нашему, все равно что паладин. Паладин это у древних... одним словом, паладин. Эта самый почетный сан, какой только есть в мире, - вы станете в один ряд с найзнатнейшими вельможами.
Г-н Журден. Сын турецкого султана делает мне великую честь. Пожалуйста, проводите меня к нему: я хочу его поблагодарить.
К о в ь е л ь. Зачем? Он сам к вам приедет.
Г-н Журден. Он ко мне приедет?
К о в ь е л ь. Да, и привезет с собой все, что нужно для церемонии вашего посвящения.
Г-н Журден. Уж больно он скор.
К о в ь е л ь. Его любовь не терпит промедления.
Г-н Журден. Меня смущает одно: моя дочь упряма и влюбилась по уши в некоего Клеонта и клянется, что выйдет только за него.
К о в ь е л ь. Она передумает, как скоро увидит сына турецкого султана. Кроме того, тут есть одно необычайное совпадение: дело в том, что сын турецкого султана и Клеонт похожи друг на друга как две капли воды. Я видел этого Клеонта, мне его показали... Так что чувство, которое она питает к одному, легко может перейти на другого, и тогда... Однако я слышу шаги турка. Вот и он.

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ

Те же и Клеонт, одетый турком; три пажа несут полы его кафтана.

К л е о н т. Амбусахим оки бораф, Джиурдина, селям алейкюм.
К о в ь е л ь. (г-ну Журдену). Это вначит: «Господин Журден! Да цветет сердце ваше круглый год, будто розовый куст». Это у них так изысканно выражаются.
Г-н Журден. Я покорнейший слуга его турецкого высочества.
К о в ь е л ь. Каригар камбото устин мораф.
К л е о н т. Устин йок катамалеки басум басэ алла моран.
К о в ь е л ь. Он говорит: «Да ниспошлет вам небо силу льва и мудрость змеи».
Г-н Журден. Его турецкое высочество оказывает мне слишком большую честь, я же, со своей стороны, желаю всяческого благополучия.
К о в ь е л ь. Осса бинамен садок бабалли оракаф урам.
К л е о н т. Ни бель мес.
К о в ь е л ь. Он говорит, чтобы вы сей час же шли с ним готовиться к церемонии, а зятем отвели его к дочке на предмет заключения брачного союза.
Г-н Журден. Это он столько выразил в трех словах?
К о в ь е л ь. Да. Таков турецкий язык: всего несколько а сказано много. Идите же с ним скорей.

Г-н Журден. Клеонт и три пажa уходят.

ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ

Ковьель один.

К о в ь е л ь. Ха-ха-ха! Потеха, право, потеха! Этакий дурачина! Выучи он свою роль заранее, все равно лучше бы не сыграл. Ха-ха-ха!

ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ

Ковьель, Дорант

К о в ь е л ь. Сударь! Помогите нам, пожалуйста, в одном дельце, которое мы затеяли в этом доме. Дорант, Ха-ха-ха! Это ты, Ковьель? Тебя просто не узнать. Как это ты так вырядился?
К о в ь е л ь. Как видите. Ха-ха-ха!
Д о р а н т. Чего ты смеешься?
К о в ь е л ь. Уж очень забавная, сударь, история, оттого и смеюсь.
Д о р а н т. Что же это такое?
К о в ь е л ь. Бьюсь об заклад, сударь, что вы не догадаетесь, какую ловушку приготовили мы для господина Журденa, чтобы он согласился на брак своей дочери с моим господином.
Д о р а н т. Я не догадываюсь, какая именно это ловушка но зато догадываюсь, что успех ей обеспечен, коль скоро за дело берешься ты.
К о в ь е л ь. Вам, конечно, сударь, известно, на какого зверя мы охотимся.
Д о р а н т. Расскажи мне, что вы задумали.
К о в ь е л ь. Потрудитесь отойти в сторонку, а то вот уже сюда идут, надо пропустить. Вы увидите часть комедии, остальное я вам доскажу.

ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ

Турецкая церемония.

Муфтий, поющие дервиши, танцующие турки, свита муфтия.

ПЕРВЫЙ БАЛЕТНЫЙ ВЫХОД

Шестеро турок под музыку торжественно идут парами. Они несут три ковра и, протанцевав несколько фигур, поднимают ковры над головой. Поющие турки приходят под этими коврами, а затем выстраиваются по обе стороны сцены. Муфтий с дервишами замыкают шествие. Далее турки расстилают ковры и становятся на колени, муфтий и дервиши стоят посредине. Муфтий разными ужимками и гримасами, но без слов призывает Магомета, а в это время турки, составляющие его свиту, простираются ниц и поют «Алла», затем воздевают руки к небу и снова поют «Алла», и так до конца муфтиевой молитвы, после чего все они поднимаются с пола и поют «Алла экбер», а двое дервишей идут за г-ном Журденом.

ДЕЙСТВИЕ ДЕСЯТОЕ

Те же и г-н Журден, одетый турком, с бритой головой, без тюрбана и без сабли.

М у ф т и й (г-ну Журдену).

Когда ты знай,
То отвечай.
Когда не знай.
Тогда молчай.

Я муфтий здесь.
А ты кто есь?
Не понимай?
Молчай, молчай!

Двое дервишей уводят г-на Журдена.

ЯВЛЕНИЕ ОДИННАДЦАТОЕ

Муфтий, дервиши, турки, свита муфтия.

Муфтий. Сказать мне, турки, кто он иста. Анабаптиста? Анабаптиста?
Турки. Йок.
Муфтий. Цвинглиста?
Турки. Йок.
Муфтий. Коффиста?
Турки. Йок.
Муфтий. Гусита и Мориста? Фрониста?
Турки. Йок. Йок. Йок.
Муфтий. Йок. Йок. Йок. Язычникана?
Турки. Йок.
Муфтий. Лютерана?
Турки. Йок.
Муфтий. Пуритана?
Турки. Йок.
Муфтий. Брамина? Моффина? Зурина?
Турки. Йок. Йок. Йок.
Муфтий. Йок. Йок. Йок. Магометана? Магометана?
Турки. Эй валла! Эй валла!
Муфтий. Как прозванье? Как прозванье?
Турки. Джиурдина. Джиурдина.
Муфтий.(подпрыгивая). Джиурдина. Джнурдина.
Турки. Джнурдина. Джиурднна.
Муфтий.
Магомета господина!
Я просить за Джиурдина
Его сделать паладина,
Дать ему алебардина
И отправить Палестина
На галера бригантина
И со всеми сарацина
Воевать христианина.
Магомета господина
Я просить за Джнурдина.

Карош турка Джнурдина?
Турки. Эй вялла! Эй валла!
Муфтий (поет и пляшет). Ха-ла-ба, ба-ла-шу, ба- ла-ба, ба-ла-да.
Турки. Ха-ла-ба, ба-ла-шу, ба-ла-ба, ба-ла-да.

Муфтий и дервиши уходят.

ЯВЛЕНИЕ ДВЕНАДЦАТОЕ

Турки поющие и танцующие.

ЯВЛЕНИЕ ТРИНАДЦАТОЕ

Те же, муфтий, дервиши, г-н Журден.

ВТОРОЙ БАЛЕТНЫЙ ВЫХОД

Впереди идет муфтий; на голове у муфтия - невероятной величины парадный тюрбан, к которому в несколько рядов прикреплены зажженные свечи; за ним двое дервишей в остроконечных шапках, на которых тоже красуются зажженные свечи, несут Коран. Двое другx дервишей вводят г-на Журдена и ставят на колени, так чтобы руки касались земли, а спина служила подставкой для Корана: муфтий кладет ему на спину Коран и снова начинает, паясничая, призывать Магомета: сдвигает брови, время от времени ударяет рукой по Корану и быстро-быстро его перелистывает, затем воздевает руки к небу и восклицает: «Гу!» Во время этой второй церемонии турки, составляющиe его свиту, то наклоняются, то выпрямляются и тоже восклицают: «Гу!Гу! Гу!»
Г-н Журден (после того как у него со спины сняли Коран). Ух!
Муфтий (г-ну Журдену). Твой не обманос?
Турки. Нет, нет, нет.
Муфтий. Не шарлатанос?
Турки. Нет, нет, нет.
Муфтий (туркам). Дать ему тюрбанос!
Турки.

Твой не обманое?
Нет, нет, нет.
Не шарлатанос?
Нет, нет, нет.
Дать ему тюрбанос!

ТРЕТИЙ БАЛЕТНЫЙ ВЫХОД

Танцующие турки под музыку надевают на г-на Журдена тюрбан.

Муфтий (подавая г-ну Журдену саблю).
Твой - дворян. Не вру ни капля.
Вот тебе сабля.
Турки (обнажая сабли).
Твой - дворян. Не вру ни капля,
Вот тебе сабля.

ЧЕТВЕРТЫЙ БАЛЕТНЫЙ ВЫХОД

Танцующие турки в такт музыке наносят г-ну Журдену удары саблями плашмя.

Палка, палка,
Бей - не жалка.

Палка, пялка,
Бей - не жалка.

ПЯТЫЙ БАЛЕТНЫЙ ВЫХОД

Танцующие турки в такт музыке бьют г-на Журдена палками.

М у ф т и й.

Не бояться,
Не стыдиться,
Если хочешь
Посвятиться!

Не бояться,
Не стыдиться,
Если хочешь
Посвятиться!

Муфтий в третий раз начинает призывать Магомета, Дервиши почтительно поддерживают его под руки; затем турки, и поющие и танцующие, начинают прыгать по вокруг муфтия и, наконец, удаляются вместе с ним и уводят с собой г-на Журдена.

ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Г-жа Журден, г-н Журден.

Г-жа Журден. Господи помилуй! Это еще что такое? На кого ты похож? Что это ты на себя напялил? Рядиться вздумал? Да говори же, наконец, что все это значит? Кто это тебя таким шутом гороховым вырядил?
Г-н Журден. Вот дура! Так разговаривать с мамамуши!
Г-жа Журден. Что такое?
Г-н Журден. Да-да, теперь все должны быть со мною почтительны. Меня только что произвели в мамамуши.
Г-жа Журден. Как это понять - мамамуши?
Г-н Журден. Говорят тебе - мамамуши. Я теперь мамамуши.
Г-жа Журден. Это еще что за зверь?
Г-н Журден. Мамамуши - по-нашему паладин.
Г-жа Журден. Балдин? Балда ты и есть. Вздумал на старости лет и пляс пускаться.
Г-н Журден. Вот темнота! Это такой сан, в который меня сейчас посвятили.
Г-жа Журден. Как так посвятили?
Г-н Журден. Магомета господина! Я молить за Джиурдина.
Г-жа Журден. Что это значит?
Г-н Журден. «Джиурдина» - значит Журден.
Г-жа Журден. Ну, Журден, а дальше?
Г-н Журден. Его сделать паладина.
Г-жа Журден. Как?
Г-н Журден. И отправить в Палестина на галера бригантина.
Г-жа Журден. Это зачем же?
Г-н Журден. И со всеми сарацина воевать христианина.
Г-жа Журден. Да что ты несешь?
Г-н Журден. Палка, палка, бей - не жалка.
Г-жа Журден. Что за тарабарщина!
Г-н Журден. Не бояться, не стыдиться, если хочешь посвятиться.
Г-жа Журден. Да что же это такое?
Г-н Журден (приплясывает и поет). Ула-ла-ба, ба-ла-шу, ба-ла-ба, ба-ла-да. (Падает.)
Г-жа Журден. Боже милосердный! Мой муж совсем с ума сошел!
Г-н Журден (встает и направляется к выходу). Перестань, грубиянка! Относись с уважением к господину мамамуши.(Уходит.)
Г-жа Журден. (одна). Когда же это он успел рехнуться? Скорей за ним, а то еще убежит из дому! (Увидев Доримену и Доранта.) А-а, вас здесь только не хватало! Час от часу не легче. (Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Дорант, Доримена.

Д о р а н т. Да, маркиза, нас ожидает презабавное зрелище. Могу ручаться, что такого сумасброда, каков наш Журден, вы нигде не найдете. Затем наш долг - принять участие в сердечных делах Клеонта и поддержать его затею с маскарадом. Он премилый человек, ему стоит помочь.
Д о р и м е н а. Я о нем очень высокого мнения. Он вполне достоин счастья.
Д о р а н т. Помимо всего этого, нам не следует пропускать балет, который, собственно говоря, для нас же и устраивается. Посмотрим, насколько удачен мой замысел.
Д о р и м е н а. Я заметила здесь грандиозные приготовления. Вот что, Дорант; больше я этого не потерплю. Да-да, я хочу положить конец вашей расточительности; чтобы вы больше на меня не тратились, я решила выйти за вас замуж не откладывая. Это единственное средство - со свадьбой все эти безумства обычно кончаются.
Д о р а н т. Неужели вы и правда намерены принять столь отрадное для меня решение?
Д о р и м е н а. Это только для того, чтобы вы не разорились, иначе, я убеждена, недалек тот час, когда вы останетесь без гроша.
Д о р а н т. О, как я признателен вам за ваши заботы о моем состоянии! Оно всецело принадлежит нам, так же точно, как и мое сердце; распоряжайтесь ими по своему благоусмотрению.
Д о р и м е н а. Я сумею распорядиться и тем и другим... Но вот и наш чудак. Вид у него обворожительный!

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Те же и г-н Ж у р д е н.

Д о р а н т. Милостивый государь! Мы с маркизой явились поздравить вас с новым званием и разделить вашу радость по поводу предстоящего бракосочетания вашей дочери с сыном турецкого султана.
Г-н Журден (кланяется им по-турецки). Желаю вам, ваше сиятельство, силу змеи и мудрость льва.
Д о р и м е н а. Я имею счастье одною из первых приветствовать вас по случаю того, что вы взошли на высшую ступень славы.
Г-н Журден. Желаю вам, сударыня, чтоб ваш розовый куст цвел круглый год. Я вам бесконечно благодарен за то, что вы пришли меня чествовать, и весьма рад, что вы снова здесь и что я могу принести вам искренние извинения за дикую выходку моей жены.
Д о р и м е н а. Пустое! Я охотно прощаю ей этот невольный порывi Вы ей, разумеется, дороги, и нет ничего удивительного, что, обладая таким сокровищем, она испытывает некоторые опасения.

Г-н Журден. Все права на обладание моим сердцем принадлежат вам.
Д о р а н т. Вы видите, маркиза, что господин Журден не из тех людей, которых ослепляет благополучие: он и в счастье не забывает своих друзей.
Д о р и м е н а. Это признак души истинно благородной.
Д о р а н т. А где же его турецкое высочество? Мы хотели бы в качестве ваших друзей засвидетельствовать ему свое почтение.
Г-н Журден. Вот он идет. Я уж послал за дочерью, чтоб она отдала ему руку и сердце.

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Те же и К л е о н т, одетый турком.

Д о р а н т. (Клеонту). Ваше высочество! В качестве друзей вашего почтенного тестя мы явились засвидетельствовать вам глубочайшее наше уважение и всепокорнейше принести уверения в совершенной нашей преданности.
Г-н Журден. Где же это толмач? Он бы вас ему представил и растолковал, что вы хотите сказать. Вот увидите, он нам непременно ответит: он прекрасно говорит по-турецки. Эй! Эй! Куда же это его унесло? (Клеонтy.) Струф, стриф, строф, страф. Этот каспатин балшой велмощ, балшой волмош, а эта каспаша - ух какой снатна тама, ух какой снатна тама! (Видя, что тот ничего не понимает.) Aга! (Указывая на Доранта.) Он французский мамамуши, она французская мамамушиня. Яснее выразиться не могу... Вот, слава Богу, и переводчик.

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

Те же и переодетый Ковьель.

Г-н Журден. Где же вы? Мы без нас как без рук. (Указывая на Клеонта.) Скажите ему, пожалуйста, что этот господин и эта дама - особы из высшего общества и что они в качестве моих друзей явились засвидетельствовать ему свое почтение и принести уверения в преданности. (Доримене и Доранту.) Послушайте, что он ответит.
К о в ь е л ь. Алабала кросьям якши борам алабамен.
К л е о н т. Каталеки тубал урин сотер амалушан.
Г-н Журден.(Доранту и Доримене). Слышите?
К о в ь е л ь. Он желает, чтобы дождь благоденствия во всякое время орошал вертоград вашего семейства.
Г-п Журден. Я вам не зря сказал, что он говорит по-турецкн!
Д о р а н т. Поразительно!

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ

Те же и Л ю с и л ь.

Г-н Журден. Иди сюда, дочь моя, подойди поближе и дай руку этому господину - он делает тебе честь, что сватается за тебя.
Л ю с и л ь. Что с вами, батюшка? Что вы с собой сделали? Или вы комедию играете?
Г-н Журден. Нет-нет, это вовсе не комедия, это дело очень даже серьезное и такое для тебя почетное, что лучше не придумаешь. (Указав на Клеонта.) Вот кого я даю тебе в мужья.
Л ю с и л ь. Мне, батюшка?
Г-н Журден. Ну да, тебе. Скорей подай ему руку и благодари Бога за такое счастье.
Л ю с и л ь. Я не желаю выходить замуж.
Г-н Журден. А я, твой отец, этого желаю.
Л ю с и л ь. Ни за что.
Г-н Журден. Без всяких разговоров! Поживей, тебе говорят! Нy, давай же руку!
Л ю с и л ь. Нет, батюшка, я уже вам сказала, что нет такой силы, которая принудила бы меня выйти замуж за кого-нибудь, кроме К л е о н т а. Я скорей решусь на любую крайность, чем... (Узнает Клеонта.) Конечно, вы - мой отец, я должна вам беспрекословно повиноваться, устраивайте мою судьбу как вам будет угодно.
Г-н Журден. Ах, как я рад, что сознание долга так скоро к тебе вернулось! Хорошо иметь послушную дочь!

ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ

Те же и г-жа Журден.

Г-жа Журден. Это что такое? Что это еще за новости? Говорят, ты собрался выдать свою дочь за какого-то шута?
Г-н Журден. Да замолчишь ли ты, нахалка? Надоели мне твои дикие выходки, ничем тебя не вразумишь!
Г-жа Журден. Это тебя никакими силами не приведешь в разум, так и жди какого-нибудь нового сумасбродства. Что это ты задумал и к чему это сборище?
Г-н Журден. Я хочу выдать нашу дочь за сына турецкого султана.
Г-жа Журден. За сына турецкого султана?
Г-н Журден. Да. (Указывая на Кавьеля.) Засвидетельствуй ему свое почтение вот через этого толмача.
Г-жа Журден. Не нужно мне никакого толмача, я сама скажу ему прямо в глаза, что дочки моей ему не видать.
Г-н Журден. Да замолчшль ли ты, наконец?
Д о р а н т. Помилуйте, госпожа Журден, неужели вы отказываетесь от такой чести? Вы не хотите, чтобы вашим зятем был его турецкое высочество?
Г-жа Журден. Ради Бога, сударь, не вмешивайтесь вы в чужие дела.
Д о р и м е н а. Таким великим счастьем пренебрегать не следует.
Г-жа Журден. И вас, сударыня, я тоже попрошу не лезть куда не спрашивают.
Д о р а н т. Мы о вас же заботимся - единственно из дружеского к вам расположения.
Г-жа Журден. Не нуждаюсь я в вашем дружеским расположении.
Д о р а н т. Но ведь и ваша дочь согласна подчиниться воле родителя.
Г-жа Журден. Моя дочь согласна выйти за турка?
Д о р а н т. Вне всякого сомнения.
Г-жа Журден. Она может забыть К л е о н т а?
Д о р а н т. Чем только не поступаются ради того, чтобы именоваться знатною дамой!
Г-жа Журден. Если она выкинула такую штуку, я ее своими руками задушу.
Г-н Журден. Ну, поехала! Я тебе говорю, что свадьба состоится.
Г-жа Журден. А я тебе говорю, что не состоится.
Г-н Журден. Довольно разговоров!
Л ю с и л ь. Матушка!
Г-жа Журден. А, да ну тебя, скверная девчонка!
Г-н Журден (жене). Ты что же это, бранишь ее за повиновение отцу?
Г-жа Журден. Да. Она столько же моя дочь, сколько и твоя.
К о в ь е л ь. (г-же Журден). Сударыня!
Г-жа Журден. А вы-то что собираетесь мне сказать?
К о в ь е л ь. Только одно слово.
Г-жа Журден. Очень мне нужно ваше слово!
К о в ь е л ь. (г-ну Журдену). Сударь! Если только ваша супруга захочет поговорить со мной наедине, то я вам ручаюсь, что она изъявит свое согласие;
Г-жа Журден. Ни за что не соглашусь.
К о в ь е л ь. Да вы только выслушайте меня!
Г-жа Журден. Не вйслушаю.
Г-н Журден (жене). Выслушай его!
Г-жа Журден. Не желаю я его слушать.
Г-н Журден. Он тебе растолкует...
Г-жа Журден. Не желаю я, чтоб он мне растолковывал.
Г-н Журден. До чего же все женщины упрямы! Что, тебя от этого убудет, что ли?
К о в ь е л ь. Вам надо только выслушать меня, а дальше поступайте как вам заблагорассудится.
Г-жа Журден. Ну, что у вас такое?
К о в ь е л ь. (Г-же Журден, тихо). Битый час, сударыня, мы делаем вам знаки. Неужели вы не видите, что все это мы затеяли только дли того, чтобы подделаться под господина Журдена с его вечными причудами? Мы дурачим его этим маскарадом: ведь сын турецкого султана не кто иной, как К л е о н т.
Г-жа Журден. (Ковьелю, тихо). Ах, вот в чем дело!
К о в ь е л ь. (г-же Журден, тихо). А я, Ковьель, при нем переводчиком.
Г-жа Журден (Ковьелю, тихо). Ну, коли так, то я сдаюсь.
К о в ь е л ь. (г-же Журден, тихо). Только не подавайте виду.
Г-жа Журден (громко). Да, все уладилось. Я согласна на брак.
Г-н Журден. Ну вот все и образумились! (Жене.) А ты еще не хотела его выслушать! Я был уверен, чти он сумеет тебе объяснить, что значит сын турецкого султана.
Г-жа Журден. Он мне все толком объяснил, и теперь я довольна. Надо послать за нотариусом.
Д о р а н т. Похвальное намерение. А чтобы вы, госпожа Журден, могли быть совершенно спокойны и с нынешнего дня перестали ревновать почтенного вашего супруга, я вам объявляю, что мы с маркизой воспользуемся услугами того же самого нотариуса и заключим брачный союз.
Г-жа Журден. Я и на это согласна.
Г-н Журден (Доранту, тихо). Это вы для отвода глаз?
Дорант (г-ну Журдену, тихо). Пусть себе тешится этой басней.
Г-н Журден (тихо). Отлично, отлично! (Громко.) Пошлите за нотариусом.
Д о р а н т. А пока он придет и составит брачные договоры, давайте посмотрим балет это послужит развлечением и для его турецкого высочества.
Г-н Журден. Прекрасная мысль. Пойдемте занимать места.
Г-жа Журден. А как же Николь?
Г-н Журден. Николь я отдаю толмачу, а мою супругу - кому угодно.
К о в ь е л ь. Благодарю вас, сударь. (В сторону.) Ну уж другого такого сумасброда на всем свете не сыщешь! Комедия заканчивается балетом.

Действующие лица
Господин Журден – мещанинГоспожа Журден – его женаЛюсиль – их дочь
Клеонт – молодой человек, влюбленный в Люсиль
Доримена – маркиза
Дорант – граф, влюбленный в Доримену
Николь – служанка в доме г-на Журдена
Ковьель – слуга Клеонта
Учитель музыки
Учитель танцев
Учитель фехтования
Учитель философии
Портной
Действие первое
Господин Журден буквально помешан на том, чтобы из мещан выбиться в дворянское сословие. Своим трудом он (потомственный торговец) заработал

Много денег и теперь щедро тратит их на учителей и “дворянские” наряды, всеми силами стараясь освоить “благородные манеры”. Учителя потихоньку потешаются над ним, но поскольку господин Журден хорошо оплачивает их услуги, усердно льстят его “тонкому” вкусу и “блестящим” способностям.

Господин Журден заказал учителю музыки сочинить представление с серенадой и танцами. Он намерен произвести впечатление на понравившуюся ему маркизу Доримену, которую пригласил отобедать в своем доме. Конечно, без посредничества настоящего дворянина Журдену никогда бы не добиться такой чести.

Него находится помощник. Это граф Дорант. Занимая у Журдена деньги и вымогая подарки для маркизы (которые затем преподносит ей от своего имени), Дорант постоянно обещает, что вскоре отдаст Журдену занятую сумму.
Действие второе
Учителя наперебой выслуживаются перед Журденом, уверяя его в том, что преподаваемые ими ему науки (танцы, музыка) – суть наиглавнейшие предметы в мире. Учителя даже утверждают, что все войны и распри на земле происходят исключительно от незнания музыки (которая настраивает людей на мирный лад) и танцев (когда человек поступает не так, как должно в семейной или государственной жизни, про него говорят, что он “сделал неверный шаг”, а если бы он владел искусством танца, с ним бы никогда не случилось ничего подобного). Учителя показывают Журдену представление. Ему скучновато – все “благородные” представления всегда заунывны и действуют в них одни пастухи и пастушки.

Здоровая же душа Журдена требует чего-нибудь более-жизненного и энергичного. He нравятся Журдену и инструменты, подобранные для оркестра учителями – лютня, скрипки, альт и клавесин. Журден – поклонник звучания “морской трубы” (музыкальный инструмент с очень резким и сильным звуком).

Учитель фехтовани принимается ругаться с другими учителями и уверять, что без фехтования человек в принципе жить не может. Журден этого учителя очень уважает, поскольку сам – человек не из храбрых. Журден очень хочет постичь науку, которая из труса (путем заучивания разных приемов) сделает удальца.

Учителя начинают драться друг с другом, Журден пытается их разнять, но у него ничего не получается. На его счастье появляется учитель философии. Журден призывает его силой слова утихомирить драчунов.

Однако философ не выдерживает нападок конкурентов, утверждающих, что его наука – не главная, и тоже ввязывается в драку. Вскоре, впрочем, он, побитый, возвращается к Журдену. Когда тот принимается его жалеть, учитель философии обещает “сочинить на них сатиру в духе Ювенала, и эта сатира их совершенно уничтожит”. Философ предлагает Журдену учиться логике, этике, физике, но все это оказывается чересчур заумным для Журдена.

Тогда учитель философии предлагает заняться чистописанием и начинает объяснять отличие гласных звуков от согласных. Журден потрясен. Теперь он произносит звуки “а”, “у”, “ф”, “д” не просто так, а “по-научному”. К концу урока Журден просит учителя помочь ему написать любовное послание Доримене.

Выясняется, что, сам того не подозревая, Журден всю жизнь изъяснялся прозой. Журден предлагает текст записки и просит учителя “покрасивее” его обработать. Учитель предлагает несколько вариантов, просто переставляя слова в предложении местами, причем получается не очень удачно. В конце концов они сходятся на первоначальном варианте, предложенном самим Журденом.

Журден удивлен, как это он, ничему не учившись, самостоятельно придумал такой складный текст.
К Журдену приходит портной, приносит на примерку “дворянский” костюм. При этом Журден замечает, что камзол самого портного сшит из того же куска материи. Журден жалуется, что ему жмут башмаки, присланные портным, что шелковые чулки оказались слишком тесными и порвались, что рисунок на ткани костюма ориентирован неправильно (цветочками вниз). Однако портному удается всучить ему костюм и получить свои деньги, поскольку он постоянно повторяет, что именно так все и носят в “высшем” обществе.

При этом портной обращается к Журдену не иначе, как “ваша милость” “ваша светлость”, “ваше сиятельство”, и польщенный Журден на все недостатки костюма закрывает глаза.
Действие третье
Появляется Николь. Увидев своего хозяина в этом нелепом костюме, девушка принимается так хохотать, что даже угроза Журдена побить ее не останавливает смех. Николь высмеивает пристрастие хозяина к “гостям из высшего общества”. По ее мнению, они горазды только ходить к нему и наедаться за его счет, произносить ничего не значащие фразы, да еще таскать грязь на красивый паркет в зале господина Журдена.

Госпожа Журден признается, что ей совестно перед соседями за повадки мужа. “Можно подумать, у нас каждый день праздник: с самого утра, то и знай, пиликают на скрипках, песни орут”. Жена недоумевает, зачем Журдену в его возрасте понадобился учитель танцев: ведь у него по возрасту скоро ноги отнимутся. По мнению госпожи Журден надо думать не о танцах, а о том, как пристроить дочь-невесту. Журден кричит, чтобы жена молчала, что они с Николь не понимают пользы просвещения, начинает им втолковывать отличия между прозой и стихами, а затем – между гласными и согласными.

Госпожа Журден в ответ на это советует выгнать всех учителей в шею, а заодно распрощаться и с Дорантом, который только тянет деньги из Журдена, а сам кормит одними обещаниями. Возражения мужа, что Дорант дал ему слово дворянина, что скоро вернет долг, вызывают у госпожи Журден насмешку.
Действие четвертое
Появляется Дорант, снова занимает деньги, но при этом упоминает, что “говорил о Журдене в королевской опочивальне”. Услышав это, Журден перестает интересоваться разумными доводами жены и немедленно выносит Доран-ту требуемую сумму. С глазу на глаз Дорант предупреждает Журдена, что он ни в коем случае не должен напоминать Доримене о своих дорогих подарках, поскольку это дурной тон.

На самом же деле роскошное кольцо с бриллиантом он подарил маркизе как бы от себя, поскольку хочет на ней жениться. Журден сообщает Доранту, что ждет их с маркизой сегодня на роскошный обед, а жену намерен спровадить к ее сестре. Николь подслушивает часть разговора и передает его хозяйке.

Госпожа Журден решает никуда не уходить из дома, подловить мужа и, воспользовавшись его замешательством, добиться у него согласия на брак их дочери Люсиль с Клеонтом. Люсиль любит Клеон-та, и сама госпожа Журден считает его весьма порядочным молодым человеком. Николь же нравится слуга Клеонта Ковьель, так что едва поженятся господа, слуги тоже намерены справить свадьбу.
Клеонт же с Ковьелем, сильно обижены на своих невест, поскольку, несмотря на долгие и искренние ухаживания, обе девушки сегодня с утра, встретившись с женихами, не обратили на них никакого внимания. Люсиль и Николь, немного побранившись с любимыми и поупрекав их, рассказывают, что в присутствии тетки Люсиль, старой ханжи, они не могли вести себя свободно. Влюбленные мирятся. Госпожа Журден советует Клеонту немедленно просить руки Люсиль у ее отца.

Господин Журден интересуется, дворянин ли Клеонт. Клеонт, не считающий возможным лгать отцу своей невесты, признается, что он не дворянин, хотя его предки занимали почетные должности и сам он честно служил шесть лет и самостоятельно нажил капитал. Все это Журдена не интересует.

Он отказывает Клеонту, поскольку намерен выдать дочь замуж так, чтобы “ей был почет”. Госпожа Журден возражает, что лучше выйти замуж за человека “честного, богатого да статного”, чем вступить в неравный брак. Ей вовсе не хочется, чтобы внуки стыдились называть ее бабушкой, а зять попрекал Люсиль ее родителями.

Госпожа Журден гордится своим отцом: он честно торговал, много работал, нажил и себе и детям состояние. Ей хочется, чтобы и в семье дочери все было “попросту”.
Ковьель придумывает, как обмануть Журдена, сыграв на его раздутом самолюбии. Он подговаривает Клеонта переодеться в платье “сына турецкого султана”, а сам выступает при нем переводчиком. Ковьель принимается льстить Журдену, говоря, что хорошо знал его отца, который был истинным дворянином.

Кроме того, Ковьель уверяет, что сын турецкого султана влюблен в Люсиль и намерен немедленно жениться на ней. Однако, чтобы Журден был одного с ним круга, сын султана намерен присвоить ему титул “мамамуши”, т. е. турецкого дворянина. Журден соглашается.
Доримена сокрушается, что вводит Доранта в крупные расходы. Она очарована его обхождением, но боится выходить замуж. Доримена вдова, первый ее брак был неудачным. Дорант успокаивает Доримену, убеждает, что когда брак основан на взаимной любви, ничто не помеха.

Дорант приводит Доримену в дом Журдена. Хозяин, как учил его учитель танцев, принимается раскланиваться перед дамой “по науке”, при этом отодвигает ее в сторону, поскольку ему не хватает места для третьего поклона. За роскошной трапезой Доримена хвалит хозяина.

Тот намекает, что его сердце принадлежит маркизе. Ho в высшем свете это всего лишь фраза, поэтому Доримена не обращает на нее внимания. Зато она признается, что ей очень нравится бриллиантовое кольцо, подаренное якобы Дорантом.

Журден принимает комплимент на свой счет, но, памятуя о наставлениях Доранта (о необходимости избегать “дурного тона”), называет бриллиант “сущей безделицей”. В этот момент врывается госпожа Журден. Ока упрекает мужа в том, что он волочится за маркизой.

Дорант объясняет, что обед организовал он для Доримены, а Журден просто предоставил свой дом для их встреч (что является правдой, поскольку Доримена отказывалась встречаться с ним у себя или у него дома). Журден же в очередной раз благодарен Доран-ту: ему кажется, что граф так ловко все придумал, чтобы выручить его, Журдена.
Начинается церемония посвящения Журдена в мама-муши. Появляются турки, дервиши и муфтий. Они поют какую-то тарабарщину и танцуют вокруг Журдена, кладут ему на спину Коран, паясничают, надевают на него тюрбан и, вручив, турецкую саблю, провозглашают дворянином.

Журден доволен.
Действие пятое
Госпожа Журден, видя весь этот маскарад, называет мужа сумасшедшим. Журден же ведет себя гордо, начинает отдавать жене приказы – как истинный дворянин.
Доримена, чтобы не ввергать Доранта в еще большие расходы, соглашается выйти за него замуж немедленно. Журден произносит перед ней речи на восточный манер (с обилием многословных комплиментов). Журден зовет домочадцев и нотариуса, приказывает приступить к церемонии бракосочетания Люсиль и “сына султана”. Когда Люсиль и госпожа Журден узнают Ковьеля и Клеонта, они охотно присоединяются к разыгрываемому спектаклю.

Дорант, якобы чтобы успокоить ревность госпожи Журден, объявляет, что они с Дорименой тоже немедленно сочетаются браком. Журден счастлив: дочь послушна, жена согласна с его “дальновидным” решением, а поступок Доран-та, как думает Журден, – “для отвода глаз” его супруги. Николь Журден решает “подарить” переводчику, т. е. Koвьелю, а свою жену – кому угодно.
Комедия заканчивается балетом.

(No Ratings Yet)

Related posts:

1. Роман начинается с того, что Журден, главный герой произведения Мольера, надумал превратиться в аристократа, то есть стать знатным господином. Эта мания оказала ему неудобства и волнения всем, кто находится рядом. Зато это было выгодно многим портным, парикмахерам и учителям, которые обещали сделать с буржуа видного аристократа. И вот учителя танцев и музыки ждут появления Журдена […]...
2. Действие четвертое. Доримена в восхищении от роскошных блюд, поданных для нее хозяином дома. Музыканты поют и играют, развлекая гостей. Господин Журден пытается ухаживать за Дорименой, но неожиданно появляется г-жа Журден. Она яростно набрасывается на мужа, который, выпроводив ее в гости к сестре, вызвал музыкантов и принимает у себя даму. Дорант тут же объявляет, что г-н […]...
3. Жан-Батист Мольер написал множество комедий. Он насмехался в них над притворством, глупостью, чрезмерно завышенной самооценкой буржуа и их легкомыслием. Мольер следует своему правилу “изменяя людей, развлекая их” и комедия “Мещанин во дворянстве” приводит яркий пример того, что не нужно стремиться быть кем-то другим, а нужно просто оставаться собой. У главного героя произведения Журдена есть все, […]...
4. Комедия в пяти действиях Действующие лица: Г-н Журден – мещанин Г-жа Журден – его жена Люсиль – их дочь Клеонт – молодой человек, влюбленный в Люсиль Доримена – маркиза Дорант – граф, влюбленный в Доримену Николь – служанка в доме г-на Журдена Ковьель – слуга Клеонта Действие 1 У почтенного господина Журдена есть все, о […]...
5. Книга Ж.-Б. Мольера “Мещанин во дворянстве” вышла в Москве в 1977 году в издательстве “Лениздат”. Читая книгу, некоторые места я перечитывала несколько раз, а в общем все было понятно. “Мещанин…” – комедия-балет. Я считаю, что главная мысль в ней – глупость сумасброда господина Журдена. Он, мещанин в преклонном возрасте, пожелал быть дворянином. Автор хорошо раскрывает […]...
6. Дорант Граф Дорант – представитель благородного сословия, аристократ из комедии “Мещанин во дворянстве”. Такие, как он водят дружбу с такими, как господин Журден исключительно из-за денег. Он часто берет в долг у Журдена и не возвращает. Будучи влюбленным во вдовую маркизу Доримену, все подарки и растраты Журдена он приписывает себе. Так, например, когда господин Журден […]...
7. Величайшим писателем, творившим в эпоху классицизма, был Жан Батист Мольер, создатель французской комедии, один из основоположников французского национального театра. В комедии “Мещанин во дворянстве” Мольер отразил сложные процессы разложения старого аристократического слоя французского общества. В то время во Франции при слабом короле более 35 лет фактически правил герцог-кардинал Ришелье. Его целью было укрепление королевской власти. […]...
8. Когда Людовик XIV спросил У Пуало, кто является самым Замечательным писателем века, Тот ответил: “Мольер”. М. Булгаков На его могиле нет памятника. Чугунная плита, лежавшая на том месте, где под четырьмя футами освященной земли похоронили комедиографа и актера, разрушилась от времени. Нет мемориальной доски на доме, где он родился, потому что время не пощадило и […]...
9. ДЕЙСТВИЕ I Казалось бы, что еще нужно почтенному буржуа г-ну Журде-ну? Деньги, семья, здоровье – все, что только можно пожелать, у него есть. Так ведь нет, вздумалось Журдену стать аристократом, уподобиться знатным господам. Мания его причиняла массу неудобств и волнений домочадцам, зато была на руку сонму портных, парикмахеров и учителей, суливших ему посредством своего искусства […]...
10. Доримена Маркиза Доримена – представительница аристократии, вдова из комедии Мольера “Мещанин во дворянстве”. За ней тайно ухаживают господин Журден и граф Дорант. Ради нее Журден готов научиться светским манерами и стать истинным дворянином. Он тратит безумные суммы на то, чтобы угодить маркизе, в то время как хитрый и циничный граф Дорант приписывает все эти растраты […]...
11. Подготовка к ЕГЭ: Сочинение на тему “Комедия Мольера “Мещанин во дворянстве” Во Франции много известных литераторов, среди которых почетное место занимает Жан Батист Мольер. Драматург не просто достиг невероятных высот при дворе Людовика XIV, а стал примером для многих поколений. Его творчество можно смело назвать образцом для подражания, а комедию “Мещанин во дворянстве” – шедевром […]...
12. Клеонт Клеонт – представитель молодого поколения в комедии Мольера “Мещанин во дворянстве”, юноша, влюбленный в дочь господина Журдена. Люсиль также отвечает ему взаимностью, но господин Журден против их брака, так как Клеонт не дворянских кровей. Госпожу Журден такой зять устраивает и она напоминает мужу, что он и сам из мещанского сословия. Но Журден непреклонен. Он […]...
13. XVII век, в котором творил Мольер, век классицизма, требовавшего триединства во времени, месте и действии литературных произведений, и строго разделявшего – на “высокие” (трагедии) и “низкие” (комедии) – литературные жанры. Герои произведений создавались с целью полностью осветить какое-то – положительное или отрицательное – свойство характера и либо возвести его в добродетель, либо высмеять. Однако, Мольер, […]...
14. ЖУРДЕН Журден – буржуа, главный герой комедии, для кото­рого желание стать дворянином – прекрасная мечта. Страстно желая осуществить эту мечту, Журден ни о чем не может рассуждать здраво, поэтому его дурачат все окружающие, в том числе кормившиеся у него учителя лингвистики, философии, танцев, фехтова­ния. Журден хочет усвоить манеры дворян, чтобы внешне походить на них. Комическое […]...
15. Первая из проблем комедии воплощена уже в самом ее названии – “Мещанин во дворянстве” . В этих словах совмещено несовместимое, это яркая антитеза. Нам даже трудно представить, насколько несовместимы были понятия “мещанин” и “дворянин” в те времена. Это почти фантастическая ситуация, чтобы мещанин Журден, который зарабатывал на жизнь торговлей, так как он был Крамарем (торговец […]...
16. Мольер – литературный псевдоним Жана Батиста Поклена, выдающегося французского драматурга и театрального деятеля. Он родился в 1622 году в Париже в семьи буржуа. Отец его был королевским обойщиком, и сын имел Унаследовать эту профессию. Но все было иначе. Жан Батист Мольер стал актером. Его пьесы “Тартюф”, “Дон Жуан”, “Мизантроп” навсегда вошли в историю литературы как […]...
17. 1. Мольер и традиции классицизма. 2. Предыстория создания комедии “Мещанин во дворянстве”. 3. Образ главного героя комедии. 4. Другие персонажи комедии. Я знаю этот вид напыщенных ослов: Пусты, как барабан, а сколько громких слов! Они – рабы имен. Составь себе лишь имя, И ползать пред тобой любой из них готов. О. Хайям Мольер – писатель […]...
18. Господин Журден – богатый буржуа, который стесняется своего происхождения и хочет попасть в высшее общество. Он считает, что за деньги можно купить все – и знания, и аристократические манеры, и любовь, и титулы, и должности. Журден нанимает учителей, которые учат его правилам поведения в светском обществе и основам наук. В сценах обучения автор разоблачает невежество […]...
19. Одним из основных направлений в комедиях Мольера является осмеяние разбогатевших буржуа и критика стремительно деградировавшей аристократии. Так, в своем произведении “Мещанин во дворянстве” он создает образ мещанина Журдена, который во что бы то ни стало желает стать дворянином. Эта страсть захватывает все мысли героя, становясь навязчивой идеей и толкая его на смешные, неразумные поступки. В […]...
20. В комедии “Мещанин во дворянстве” Мольера высмеивается стремление главного героя, богатого мещанина Журдена во что бы то ни стало приобщиться к миру аристократов. Для этого он нанимает учителей, которые учат его манерам высшего света: музыке, танцам, фехтованию и т. д. Немалые деньги Журден выбрасывает и на аристократические наряды. Средством комического в “Мещанин во […]...
21. Мольер Ж.-Б. Казалось бы, чего еще нужно почтенному буржуа г-ну Журдену? Деньги, семья, здоровье – все, что только можно пожелать, у него есть. Так ведь нет, вздумалось Журдену стать аристократом, уподобиться знатным господам. Мания его причиняла массу неудобств и волнений домочадцам, зато была на руку сонме портных, парикмахеров и учителей, суливших посредством своего искусства сделать […]...
22. Ж. Б. Мольер написал более тридцати комедий. В них он высмеж ханжество, лицемерие, тупость и легкомыслие, дворянскую спесь и чванливость французских буржуа. В своей комедии “Мещанин во дворянстве” он обратился к актуальной в то время проблеме: обнищанию аристократов и проникновению их в среду зажиточных буржуа, стремящихся за большие деньги купить дворянский титул. Как мы знаем, […]...
23. Мольер Мещанин во дворянстве Казалось бы, чего еще нужно почтенному буржуа г-ну Журдену? Деньги, семья, здоровье – все, что только можно пожелать, у него есть. Так ведь нет, вздумалось Журдену стать аристократом, уподобиться знатным господам. Мания его причиняла массу неудобств и волнений домочадцам, зато была на руку сонме портных, парикмахеров и учителей, суливших посредством своего […]...
24. ОБЩЕЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ СМЫСЛ ПЬЕСЫ МОЛЬЕРА “МЕЩАНИН ВО ДВОРЯНСТВЕ” Более трехсот лет назад появилась на свет комедия Мольера “Мещанин во дворянстве”. Времена изменились, кардинально изменились условия человеческой жизни, но интерес к комедии Мольера не ослабевает. Как и три сотни лет назад, читатели и зрители восхищаются мастерством драматурга, смеются вместе с ним над пошлостью и невежеством, лицемерием и […]...
25. Господин Журден один из самых забавных персонажей великого комедиографа. Потешаются над ним в равной степени и действующие лица пьесы, и читатели, и зрители. В самом деле, что может быть нелепее для окружающих, чем пожилой торговец, неожиданно помешавшийся на светском обхождении и неистово стремящийся походить на аристократа. Жажда “перемены участи” до того сильна в Ж., что, […]...
26. Главный герой произведения Журден, вышедший из низших слоев общества, хочет, во что бы то ни стало стать дворянином. Для этого он нанимает людей, которые его учат, как правильно одеваться, говорить, учат музыке и фехтованию. Но так как Журден по своей натуре глуп, не образован, ни знает никаких манер и правил поведения в обществе. Ему это […]...
27. Темой комедии являются изображения стремления господина Журдена попасть во дворянство. Желание занять высшее место в обществе – естественное для человека, итак комического эффекта в пьесе не возникло бы, если бы автор не показал, в какое именно “приличное общество” хочет попасть Журден. Поэтому второй темой комедии является изобличение лицемерной морали аристократии. Вместе с господином Журденом комическими […]...
28. “Мещанин во дворянстве” – это не единственная пьеса, в которой Мольер высмеивает дворянство. Это одна из наиболее ярких комедий, в которой автор показывает сатирический образ буржуа. Изображая излишне доверчивого и доброго купца Журдена, Мольер осуждает его тщеславие и стремление приобрести дворянские манеры любыми путями. Журден нанимает разных учителей, чтобы те научили его манерам, танцам и […]...
29. Мольер (Жан Батист Поклен) – драматург, поэт, актер – создал замечательные пьесы, до сих пор не сходящие со сцен многих театров мира, такие, как – “Тартюф”, “Дон Жуан”, “Мизантроп”. И одной из самых лучших, самых ярких его комедий является “Мещанин во дворянстве”, где автор нарисовал сатирический образ буржуа. Перед нами мещанин Журден – главный герой […]...
30. Цель: учить определять средства создания комического в произведении и делать обобщения и выводы, определять основную установку классицизма – стремление воспитывать зрителя; повторить сведения по теории литературы; развивать устную связную речь; развивать навыки критического мышления. Оборудование: на доске – шкала для “Уголков”. Тип урока: развитие связной речи. Ход урока. I. Актуализация знаний. 1. Интеллектуальная разминка. Завершите […]...
31. В предисловии к “Тартюфу” французский драматург Жан Батист Мольер раскрыл основные принципы своей эстетической программы: “За­дача комедии состоит в бичевании людских по­роков… Самые блестящие трактаты на темы мо­рали часто оказывают куда меньшее влияние, чем сатира, ибо ничто так не берет людей за жи­вое, как изображение их недостатков. Подвергая пороки всеобщему осмеянию, мы наносим им со­крушительный […]...
32. “Зеркалом общества” называл театр великий писатель-сатирик Жан Батист Мольер. “Изобра­жая людей, вы пишете с натуры, – говорил он. – Портреты их должны быть схожи, и вы ниче­го не достигли, если в них не узнают людей ва­шего века”. Своей основной задачей, задачей своего твор­чества писатель считал стремление “дать на сце­не приятное изображение общих недостатков” и тем […]...
33. Казалось бы, чего еще нужно почтенному буржуа г-ну Журдену? Деньги, семья, здоровье – все, что только можно пожелать, у него есть. Так ведь нет, вздумалось Журдену стать аристократом, уподобиться знатным господам. Мания его причиняла массу неудобств и волнений домочадцам, зато была на руку сонме портных, парикмахеров и учителей, суливших посредством своего искусства сделать из Журдена […]...
34. Все события в комедии происходят на протяжении одного дня в доме господина Журдена. Первые два акта являются экспозицией комедии: здесь мы знакомимся с характером господина Журдена. Он показан в окружении учителей, с помощью которых старается как можно лучше приготовиться к приему Доримены. Учителя, как и портной, “разыгрывают” господина Журдена: учат его премудрости, которая ничего не […]...
35. Что такое честь? Что она значит в жизни человека? Следует ли жертвовать ею ради своих корыстных целей? Честь – это достоинство человека, который вызывает общее уважение и почет, а также собственное чувство гордости. Без чести человек не сможет ничего достичь в жизни, ведь люди не будут воспринимать ее серьезно. А торговать честью и достоинством ради […]...
36. Жанр, определенный Гоголем – комедия в 5 действиях. В текст пьесы введены “Замечания для господ актеров”. Перечень основных действующих лиц: Антон Антонович Сквозник-Дмухановский – городничий. Анна Андреевна – жена его. Марья Антоновна – дочь его. Лука Лукич Хлопов – смотритель училищ. Аммос Федорович Ляпкин-Тяпкин – судья. Артемий Филлипович Земляника – попечитель богоугодных заведений. Иван Кузьмич […]...
37. “Тартюф” – признанная вершина творчества Мольера. В этой комедии идеологическая насыщенность счастливо сочетается с художественным совершенством. Замечательны выведенные в ней характеры. В пьесе почти нет “подсобных” персонажей с условной характеристикой. Главным персонажем, героем комедии, является Тартюф. Именно в нем воплощена ненавистная Мольеру фигура ханжи. Тартюф изображен законченным мошенником, ловко использующим наивность, доверчивость людей, их веру […]...
38. Чем можно объяснить поступки Журдена Комедия – это не простой жанр. Создателем классической комедии считается Жан-Батист Поклен, более известный под псевдонимом Мольер. Его работы остроумны и полны философских идей. В своей комедии “Мещанин во дворянстве” он поднял одну из наиболее актуальных тем 17-го столетия – попытку мелкой буржуазии проникнуть в мир аристократии. Ради получения титулов […]...
39. Цели: показать комическое в пьесе, заключающееся в контрасте между простодушной и грубоватой натурой Журдена и его претензиями на аристократичность; обогатить знания учащихся о комедии как драматургическом классицистическом жанре; совершенствовать навыки выразительного чтения в лицах и анализа фрагментов комедии. Оборудование: иллюстрации к комедии. ХОД УРОКА I. Организационный этап II. Актуализация опорных знаний Выполнение тестовых заданий – […]...
40. По своему жанру – “Мещанин во дворянстве” Мольера – комедия. Вместе с тем, если говорить о своеобразии жанрового решения комедии, то нельзя не учесть, что в этом мольеровском творении предусмотрено столь много музыки, балета – интермедий, целых балетных сцен (музыку к спектаклю написал известный французский композитор Жан-Батист Люлли (1632-1687), что некоторые исследователи даже склонны определять […]...

Казалось бы, чего ещё нужно почтенному буржуа г-ну Журдену? Деньги, семья, здоровье - все, что только можно пожелать, у него есть. Так ведь нет, вздумалось Журдену стать аристократом, уподобиться знатным господам. Мания его причиняла массу неудобств и волнений домочадцам, зато была на руку сонме портных, парикмахеров и учителей, суливших посредством своего искусства сделать из Журдена блестящего знатного кавалера. Вот и теперь двое учителей - танцев и музыки - вместе со своими учениками дожидались появления хозяина дома. Журден пригласил их с тем, чтобы они весёлым и изысканным представлением украсили обед, который он устраивал в честь одной титулованной особы.

Представ перед музыкантом и танцором, Журден первым делом предложил им оценить свой экзотический халат - такой, по словам его портного, по утрам носит вся знать - и новые ливреи своих лакеев. От оценки вкуса Журдена, по всей очевидности, непосредственно зависел размер будущего гонорара знатоков, посему отзывы были восторженными.

Халат, впрочем, стал причиной некоторой заминки, поскольку Журден долго не мог решить, как ему сподручнее слушать музыку - в нем или без него. Выслушав же серенаду, он счёл её пресноватой и в свою очередь исполнил бойкую уличную песенку, за которую снова удостоился похвал и приглашения помимо прочих наук заняться также музыкой с танцами. Принять это приглашение Журдена убедили заверения учителей в том, что каждый знатный господин непременно обучается и музыке, и танцам.

К грядущему приёму учителем музыки был подготовлен пасторальный диалог. Журдену он, в общем-то, понравился: раз уж нельзя обойтись без этих вечных пастушков и пастушек - ладно, пусть себе поют. Представленный учителем танцев и его учениками балет пришёлся Журдену совсем по душе.

Окрылённые успехом у нанимателя, учителя решили ковать железо, пока горячо: музыкант посоветовал Журдену обязательно устраивать еженедельные домашние концерты, как это делается, по его словам, во всех аристократических домах; учитель танцев тут же принялся обучать его изысканнейшему из танцев - менуэту.

Упражнения в изящных телодвижениях прервал учитель фехтования, преподаватель науки наук - умения наносить удары, а самому таковых не получать. Учитель танцев и его коллега-музыкант дружно не согласились с заявлением фехтовальщика о безусловном приоритете умения драться над их освящёнными веками искусствами. Народ подобрался увлекающийся, слово за слово - и пару минут спустя между тремя педагогами завязалась потасовка.

Когда пришёл учитель философии, Журден обрадовался - кому как не философу вразумлять дерущихся. Тот охотно взялся за дело примирения: помянул Сенеку, предостерёг противников от гнева, унижающего человеческое достоинство, посоветовал заняться философией, этой первейшей из наук... Тут он переборщил. Его стали бить наравне с прочими.

Потрёпанный, но все же избежавший увечий учитель философии, в конце концов, смог приступить к уроку. Поскольку Журден отказался заниматься как логикой - слова там уж больно заковыристые, - так и этикой - к чему ему наука умерять страсти, если все равно, коль уж разойдётся, ничто его не остановит, - учёный муж стал посвящать его в тайны правописания.

Практикуясь в произношении гласных звуков, Журден радовался, как ребёнок, но когда первые восторги миновали, он раскрыл учителю философии большой секрет: он, Журден, влюблён в некую великосветскую даму, и ему требуется написать этой даме записочку. Философу это было пара пустяков - в прозе, в стихах ли. Однако Журден попросил его обойтись без этих самых прозы и стихов. Знал ли почтенный буржуа, что тут его ожидало одно из самых ошеломительных в жизни открытий - оказывается, когда он кричал служанке: «Николь, подай туфли и ночной колпак», из уст его, подумать только, исходила чистейшая проза!

Впрочем, и в области словесности Журден был все ж таки не лыком шит - как ни старался учитель философии, ему не удалось улучшить сочинённый Журденом текст: «Прекрасная маркиза! Ваши прекрасные глаза сулят мне смерть от любви».

Философу пришлось удалиться, когда Журдену доложили о портном. Тот принёс новый костюм, сшитый, естественно, по последней придворной моде. Подмастерья портного, танцуя, внесли обнову и, не прерывая танца, облачили в неё Журдена. При этом весьма пострадал его кошелёк: подмастерья не скупились на лестные «ваша милость», «ваше сиятельство» и даже «светлость», а чрезвычайно тронутый Журден - на чаевые.

В новом костюме Журден вознамерился прогуляться по улицам Парижа, но супруга решительно воспротивилась этому его намерению - и без того над Журденом смеётся полгорода. Вообще, по её мнению, ему пора уже было одуматься и оставить свои придурковатые причуды: к чему, спрашивается, Журдену фехтование, если он не намерен никого убивать? зачем учиться танцам, когда ноги и без того вот-вот откажут?

Возражая бессмысленным доводам женщины, Журден попытался впечатлить её со служанкой плодами своей учёности, но без особого успеха: Николь преспокойно произносила звук «у», даже не подозревая, что при этом она вытягивает губы и сближает верхнюю челюсть с нижней, а рапирой она запросто нанесла Журдену несколько уколов, которые он не отразил, поскольку непросвещённая служанка колола не по правилам.

Во всех глупостях, которым предавался её муж, г-жа Журден винила знатных господ, с недавних пор начавших водить с ним дружбу. Для придворных франтов Журден был обычной дойной коровой, он же, в свою очередь, пребывал в уверенности, что дружба с ними даёт ему значительные - как их там - пре-ро-га-тивы.

Одним из таких великосветских друзей Журдена был граф Дорант. Едва войдя в гостиную, этот аристократ уделил несколько изысканных комплиментов новому костюму, а затем бегло упомянул о том, что нынче утром он говорил о Журдене в королевской опочивальне. Подготовив таким манером почву, граф напомнил, что он должен своему другу пятнадцать тысяч восемьсот ливров, так что тому прямой резон одолжить ему ещё две тысячи двести - для ровного счета. В благодарность за этот и последующие займы Дорант взял на себя роль посредника в сердечных делах между Журденом и предметом его поклонения - маркизой Дорименой, ради которой и затевался обед с представлением.

Г-жа Журден, чтобы не мешалась, в этот день была отправлена на обед к своей сестре. О замысле супруга она ничего не знала, сама же была озабочена устройством судьбы своей дочери: Люсиль вроде бы отвечала взаимностью на нежные чувства юноши по имени Клеонт, который в качестве зятя весьма подходил г-же Журден. По её просьбе Николь, заинтересованная в женитьбе молодой госпожи, так как сама она собиралась замуж за слугу Клеонта, Ковьеля, привела юношу. Г-жа Журден тут же отправила его к мужу просить руки дочери.

Однако первому и, по сути, единственному требованию Журдена к соискателю руки Люсиль Клеонт не отвечал - он не был дворянином, тогда как отец желал сделать дочь в худшем случае маркизой, а то и герцогиней. Получив решительный отказ, Клеонт приуныл, но Ковьель полагал, что ещё не все потеряно. Верный слуга задумал сыграть с Журденом одну шутку, благо у него имелись друзья-актёры, и соответствующие костюмы были под рукой.

Тем временем доложили о прибытии графа Доранта и маркизы Доримены. Граф привёл даму на обед отнюдь не из желания сделать приятное хозяину дома: он сам давно ухаживал за вдовой маркизой, но не имел возможности видеться с нею ни у неё, ни у себя - это могло бы скомпрометировать Доримену. К тому же все безумные траты Журдена на подарки и разнообразные развлечения для неё он ловко приписывал себе, чем в конце концов покорил-таки женское сердце.

Изрядно позабавив благородных гостей вычурным неуклюжим поклоном и такой же приветственной речью, Журден пригласил их за роскошный стол.

Маркиза не без удовольствия поглощала изысканные яства под аккомпанемент экзотических комплиментов чудаковатого буржуа, когда все благолепие неожиданно было нарушено появлением разгневанной г-жи Журден. Теперь она поняла, зачем её хотели спровадить на обед к сестре - чтобы муженёк мог спокойно спускать денежки с посторонними женщинами. Журден с Дорантом принялись заверять её, - что обед в честь маркизы даёт граф, и он же за все платит, но заверения их ни в коей мере не умерили пыл оскорблённой супруги. После мужа г-жа Журден взялась за гостью, которой должно было бы быть стыдно вносить разлад в честное семейство. Смущённая и обиженная маркиза встала из-за стола и покинула хозяев; следом за ней удалился Дорант.

Только знатные господа ушли, как было доложено о новом посетителе. Им оказался переодетый Ковьель, представившийся другом отца г-на Журдена. Покойный батюшка хозяина дома был, по его словам, не купцом, как все кругом твердили, а самым что ни на есть настоящим дворянином. Расчёт Ковьеля оправдался: после такого заявления он мог рассказывать все что угодно, не опасаясь, что Журден усомнится в правдивости его речей.

Ковьель поведал Журдену, что в Париж прибыл его хороший приятель, сын турецкого султана, без ума влюблённый в его, Журдена, дочь. Сын султана хочет просить руки Люсиль, а чтобы тесть был достоин новой родни, он решил посвятить его в мамамуши, по-нашему - паладины. Журден был в восторге.

Сына турецкого султана представлял переодетый Клеонт. Он изъяснялся на жуткой тарабарщине, которую Ковьель якобы переводил на французский. С главным турком прибыли положенные муфтии и дервиши, от души повеселившиеся во время церемонии посвящения: она вышла очень колоритной, с турецкими музыкой, песнями и плясками, а также с ритуальным избиением посвящаемого палками.

Доранту, посвящённому в замысел Ковьеля, удалось наконец уговорить Доримену вернуться, соблазнив возможностью насладиться забавным зрелищем, а потом ещё и отменным балетом. Граф и маркиза с самым серьёзным видом поздравили Журдена с присвоением ему высокого титула, тому же не терпелось поскорее вручить свою дочь сыну турецкого султана. Люсиль сначала ни в какую не желала идти за шута-турка, но, как только признала в нем переодетого Клеонта, сразу согласилась, делая вид, что покорно исполняет дочерний долг. Г-жа Журден, в свою очередь, сурово заявила, что турецкому пугалу не видать её дочери, как собственных ушей. Но стоило Ковьелю шепнуть ей на ухо пару слов, и мамаша сменила гнев на милость.

Журден торжественно соединил руки юноши и девушки, давая родительское благословение на их брак, а затем послали за нотариусом. Услугами этого же нотариуса решила воспользоваться и другая пара - Дорант с Дорименой. В ожидании представителя закона все присутствующие славно провели время, наслаждаясь балетом, поставленным учителем танцев.

Пересказал