Римская империя в IV – У вв После смерти императора Константина в 337 г. в течение более десяти лет его потомки боролись за единоличную власть. Лишь в 351 г. на троне утвердился один из его сыновей – Констанций. Ему пришлось вести тяжелую борьбу в Галлии с франками и

Единожды ступив на моравскую землю, понимаешь, что ступил на редко поросший травой торф, дремлющий у руин замка или церкви древней империи.
Но не сразу понятно, что это – шаг к собственным помыслам, глубоко объятым собственными заботами и радостями. Потом, пролетая высоко над полем, запоёт жаворонок – это песня великой империи, а ворон тяжело упадёт на борозду – это песня великой империи. Живые рассказывают легенды многолетней давности, услышанные от покойных.

Великая славянская империя.

Больше тысячи лет назад восточную границу чешской земли окружал плотный лес. Чащобы и одинокие деревья громоздились по склонам, покрывая холмы и пряча в тени своих зелёных крон диких животных, валуны, разрушающие потоки и предательские болота. Кое-какие тропинки через лес соединяли чешскую землю с Моравией, но чужие в этих краях могли заблудиться в пути. За короткое время проторённые тропинки зарастали.
Были времена, когда дикие звери убегали вглубь леса, и птицы с криком слетали с ветвей. Это когда по дороге шли чужие войска, которые после похода на Моравию возвращаясь в немецкие земли через чешскую землю. Был то тяжёлый период полный страданий и тяжких утрат. Враг никогда не был уверен, в какой глуши натягивается тетива лука, с какого обрыва упадёт валун и принесёт погибельОчень часто единственной добычей иноземных воинов была смерть.
В самом сердце Чехии правил тогда род Пршемысла. Моравией же владели князья из рода Моймира. Моймир, живя в Моравии, породнился со славянским родом и дал основание великой славянской империи. И рассказывают, что славный князь рода Моймира Ростислав поселился в особенном городе на реке Мораве, примерно там, где ныне находиться Старый Город. И назывался тот великий город – Велеград.
По славянским посёлкам и городкам бродила в те времена горстка христианских князей. Они пришли с запада и пытались обратить славян-язычников в христианскую веру. Некоторые из этих князей плохо понимали славянскую речь, другие же умели мало-мальски объясниться по торговым вопросам, но у всех на уме были, прежде всего, интересы иностранного правителя, который их выслал с запада. Стоило только кому-то из них начать разговор, как местные распознавали язык врага. Крестным знамением, которое они с собой принесли, отпугивали домашних божков. Чужестранцы поднимали перед собой крест, как воин поднимает меч перед тем, как напасть. Старикам и старухам, полуслепым и глухим открылся острый слух, их глаза наполнились виденными в прошлом потерями, а уста – недобрыми пророчествами.
И собрал могущественный моравский князь Ростислав вельмож своего народа на совет в Велеграде. Не боялся нового христианского вероучения, но настороженно относился к немецкому кресту. Немецкий крест означал опасность для независимости моравской империи. Посоветовался князь с вельможами и народом и решил обратиться туда, откуда выходит солнце, а с ним – надежда.
Составили послание и отослали его в дальний город Чаржиград, которым правил византийский царь Михаил. Обрадовался царь Михаил новым друзьям из могущественной моравской империи, принял посланцев и исполнил все их просьбы. Выслал в Моравию учителя христианского вероучения, знающего славянский язык и служившего единому Богу, а не немецкому государю. И пришёл он со стороны, откуда выходило солнце, и привёл с собой двух братьев – Константина, принявшего потом в постриге имя – Кирилл, и Мефодия. Шествовали они в Велеград с мощами святого Клемента и дарами от царя Михаила, и самым ценным из них – азбукой глаголицей. Азбуку эту составил для славян Константин, который был сведущ во многих языках. Также Константин перевёл на старославянский и собственноручно записал всё необходимое для христианских богослужений, чтобы местный народ понимал церковные службы.
Когда шествие Константина и Мефодия приблизилось к воротам Велеграда, вышел к ним навстречу князь Ростислав со своей дружиной, в которую входил и приближённый Ростислава Святополк. Все с великими почестями достойно встретили посланцев христианского вероучения.
Константин был самым младшим из семи детей в своей семье, а Мефодий – самым старшим. Константин горел огнём, наполнявшим сердца тех, кто его слушал. Мефодий же был полон тихого света. Константин был сведущ в науках, устремляясь ввысь за мечтами, а боголюбивый Мефодий предпочитал размышлять в монастырском уединении. Теперь каждый по-своему понимали свои задачи.
Моравляне смотрели с доверием и недоверием на их начинания. Одним казалось, что крест принесло с востока на мирных голубиных крыльях. Другие не переставали в нём видеть меч, направленный в сердце древней языческой веры.
Одни принимали новое учение, другие ругались, грозя ему во след кулаками.
Из Велеграда по всей земле распространялась христианская вера. Принял её и князь со своими вельможами. У Константина и Мефодия довольно быстро появилось множество учеников, которые, вразумляя народ, говорили с ним по-славянски.
Пришло время христианского закона, и языческих идолов бросили в огонь, поломав языческие святыни, а князьям-язычникам пришлось бежать, скрываясь в лесах, чтобы избежать плена.
Константин написал для народа свод законов, в котором назначил язычникам наказания. По новым законом, церкви должна была достаться каждая деревня, в которой приносили жертвы языческим богам. Покуда в деревне был хозяин, преданный языческим обычаям, его следовало продать вместе с имением, а средства, заработанные с этих продаж, раздавали бедным.Для одних из Велеграда шли свет и радость, для других – страх.
Константин и Мефодий рассказали народу о христианском Боге, который сам есть любовь, и кто пребывает в любви, тот пребывает в нём. Семена же их слов падали на скалу. Насилие и коварство не переставали господствовать даже в княжеском роду, принявшем христианство.
Племянник Ростислава, Святополк, предпочитавший личный доход родственным связям, покорился сыну немецкого короля Карломану. Имения Ростислава отделились от края Святополка. Князь считал, что измена племянника требует возмездия. Возмездием за такое предательство могла быть только смерть. Князь позвал Святополка на Велеград. Святополк принял приглашение как само собой разумеющееся приглашение от князя-соседа. Уселся с Ростиславом за стол в назначенный час, ни единой морщинкой на челе не выдав неудовольствия или испуга.
Князь хмурил чело и выжидал. Выбрал минуту, когда нанятые убийцы должны были задушить Святополка. По преданию, христианский Бог, который выбрал Святополку путь победы, а не поражения, всегда в; время предупреждал его об опасности. Тут и встал Святополк раньше, чем убийцы ступили за порог, и вышел на улицу под предлогом, что идёт полюбоваться на соколов. Он ожидал охоты, а кони ждали его перед дворцом. Вскочил Святополк на одного из запряжённых коней и позвал проводника, что был рядом, чтобы выехать за ним. Так Святополк с дружиной покинул Велеград раньше, чем успели доложить об этом Ростиславу, что и помогло ему выиграть время.
Ростислав разозлился, поддавшись гневу. И отправился со своей верной дружиной по следам Святополка, пока не высохла роса на траве. Решил он следовать за Святополком до самого его города. Однако ловушка, которую Ростислав готовил племяннику на званном обеде, обратилась против него самого. На повороте лесной дороги на князя с его дружиной напал Святополк. После короткого боя, князя сбросили с коня, связали и доставили в город Святополка. Отсюда начался его печальный путь в Бавор на суд немецкого короля, с которым Святополк заключил содружество. Измена породила измену и изменой покрылась. Немецкий король созвал большое собрание, а собрание приговорило князя Ростислава к казни за мятеж против немецкого короля.
Однако король смилостивился над ним, но эта милость была хуже смерти. Он приказал ослепить Ростислава и заточить в монастыре, чтобы тот исчез в самой глубокой гробнице.
Карломан вступил на землю Ростислава со Святополком, брал пленных и собирал дань. Присвоил и сокровища Ростислава. А Святополка назначил правителем в городе Ростислава. Наконец-то, хоть и таким образом, исполнилось желание Святополка.
Но благосклонность короля легче малой тени.
Достаточного дуновения ветерка, и падёт в другую строну. Вскоре и Святополк, когда-то добровольно служивший Карломану, впал к нему в немилость и был заточён в темницу. Вместо него моравской землёй теперь управляли два немецких вельможи.
Моравские славяне восстали против правления иностранцев. Нового князя избрали из рода Моймира, так как Святополка считали погибшим. Звали нового князя Славомаром, и с его правлением город опять стал городом Ростислава. Могущество обоих немецких правителей было подорвано мелкой распрей, и владения Славомара возрастали.
Поражённый противостоянием моравских войск, Карломан начал военные действия. Он приказал освободить из темницы и наградить по-королевски Святополка, зная о его честолюбии и тоске по родной земле. Святополк же обещал вернуться в Моравию во главе войска Карломана.
Он выступил с войском Карломана против Славомара, но в сердце у него была лишь одна мысль – отомстить Карломану за несправедливое заточение.
Когда баворское войско подступило к Старому Городу Ростислава, Святополк сам вышел к его вратам, будто для переговоров со Славомаром. А между тем войска разбили лагерь под городом и ждали, когда Славомар из-за превосходства сил сдастся без боя и объединиться со Святополком ради победы над чужестранцами.
Бурей бросились славянские борцы со всех сторон на баворский лагерь. Удивлённое вражеское войско не успело даже поднять оружие. В руки моравских славян попала невиданная добыча и пленные без числа. Оба немецких вельможи, назначенных править владениями, пали.
Великая печаль постигла немецкого короля, когда тот узнал о гибели войска своего сына. Святополк вновь страстно увлёкся местом правителя. Время правления Святополка означало новые и новые войны. То время было богато военной славой, и мощь Святополка росла. Старый Город Ростислава снова стал столицей великой моравской империи.
И стали называть Святополка Великим, назначив королём. Он объединил под своей властью обширные моравские земли, часть земель австрийцев, Словакию и угодья при Одре и Висле. Святополк правил землями севернее чехов, сербов в низовьях Лабы, и славян в низовьях Тисы. Так, больше тысячи лет назад, появилось могучее государство, в котором нашли общий дом чехи, моравляне и словаки.
Время текло, а и дело Константина и Мефодия также приносило плоды. Их успех пробуждал недовольство немецкого князя. В папстве братьев обвиняли, что те служат на славянском языке и никогда не проводят служб по-латыни, как все привыкли. Константину и Мефодию пришлось отправиться в Рим защищать своё учение. Папа принял из рук Константина перевод богослужебных книг, и в знак признания оставил на алтаре в римском храме. Казалось, братья одержали победу над немецкими епископами, которые завидовали роскоши владений моравского рода. Но радость победы была недолгой. Константин больше не вернулся в Велеград. Умер в Риме. И Мефодия ждали новые страдания. Вернувшись в Моравию архиепископом, он был пленён немецкими священниками, зверски избит, замучен в суровый мороз на снегу, и заключён в тюрьму. Только новому папе удалось освободить архиепископа Мефодия из плена.
В тот год, когда Мефодий снова принялся за управление христианским порядком в Велеграде, посетил Велеград чешский князь Боривой. Когда же направились Святополк с Боривоем и вельможами в зал, Святополк с вельможами уселись за стол, а Боривою отвели место на земле.
Боривой, заминаясь, обратился к Святополку:
– Не понимаю, – сказал, – Почему я должен сидеть на земле, а ты и твои вельможи пируете за столом?
– Что заведено у язычников – не пристало христианам! – отвечал Святополк, – Язычникам пировать на земле, а христианам – по-христиански!
Тут Боривой задумался и попросил рассказать ему о христианской вере. Сам Мефодий долго
беседовал с ним о христианском Боге, едином
и невидимом. Любезная речь Мефодия взволновала князя Боривоя настолько, что тот позволил и своей дружине учиться у Мефодия новой вере. Потом князь с дружиной попостились и покрестились. Так
прибыл Боривой в Велеград язычником, а вернулся христианином в окружении христианской дружины. Святополк Великий щедро одарил его и послал с ним священника Кайха, чтобы тот рассказал всем чехам о новой вере. Кайх вёз мощи святого Клемента.
Князь Боривой назначил священника Кайха в Левый Градец, где поставил храм святого Клемента – первый христианский храм в Чехии.
Но народ, свыкшийся с языческими устоями и старым порядком, не догадался примириться с новыми законами. Боривоя преследовал гнев князей-язычников, и князь был вынужден бежать к Святополку в Моравию.
Через год явились посланцы из Чехии и просили князя Боривоя вернуться и не покидать свой народ. Только тогда Боривой и вернулся в Чехию.
Говорили также, что у Святополка был вспыльчивый нрав, и он жил вольным воином. Его забавой была охота и дикие пирушки. Это всё не сочеталось с учением, о котором говорил Мефодий. Христианство было выгодно Святополку для того, чтобы подчинять себе своих подданных, но не слишком-то он желал быть христианином. Спор за спором, ссора за ссорой, и отношения между архиепископом и моравским правителем дошли до того, что походили на постоянную напряжённую войну.
В один из летних праздников, когда велеградский храм наполнялся прихожанами, и звон колоколов наполнил земли, Святополк проводил время за рекой, на охоте. Архиепископ Мефодий был уже настроен на торжественную службу. Но Святополк к ней не вернулся, Мефодий стоял перед выбором: показать преданность Богу и не ждать, пока Святополк вернётся, либо оставаться преданным своему правителю и заставить ждать Бога. Решив показать преданность Богу, он начал службу.
Посреди богослужения перед храмом раздался крик, шум и конское ржанье, топот копыт и звуки охотничьих рогов. Врата храма разлетелись, и разъярённый Святополк вбежал внутрь с поднятым копьём, как будто перед ним на ступенях алтаря стоял не архиепископ, а дикий зверь. Собаки, сопровождавшие хозяина на охоте, ворвались за ним в храм и, бешено лая, осквернили покой и мир богослужения.
– Стой! – выкрикнул Мефодий Святополку. Ведь тот уже добежал до самого алтаря, размахивая копьём.
– Остановись! – крикнул Мефодий, загораживая дорогу Святополку. Этот жест напомнил Святополку, о грани между его земным владением и небесным, о котором заботился Мефодий. Бросил копьё, повернулся и вышел из храма, окружённый своими любимыми собаками. Столкновение перед глазами народа Святополк Мефодию никогда не забывал.
С радостью отверг Святополк Великий слух западных князей, чернивших Мефодия и похвалявших Святополка. Князья Святополка не укоряли, а смирением и уступками стремились склонить его грубый нрав.
У Мефодия с той минуты не было не единого спокойного дня, а количество его врагов умножилось. Неспокойные дни его жизни закончила ранняя смерть.
После смерти Мефодия его последователь Горазд вынужден был покинуть земли. Всех учеников Мефодия сначала жестоко опозорили, заключили в тюрьмы, а потом изгнали. Большая их часть вернулась в болгарские земли, где дослужили до расцвета славянской письменности.
Святополк оставался могущественным владыкой, сильным с виду и непримиримым. Но внутри его мучили опасения о судьбе его империи. Думал он о разделе власти между своими сыновьями, чтобы добытое им не пропало в бою и военной суматохе.
Приказал созвать всех своих троих сыновей и выделил каждому из них часть своей империи, во главе поставил самого старшего сына. Двое младших должны были его слушаться. Затем поручил слугам принести три прута. Крепко связав их, подал старшему:
–Попробуй разломать, – предложил он.
Старший сын взял связанные прутья, попробовал разломать, но не смог.
Святополк подал прутья среднему сыну:
– Может, ты попробуешь? – предложил он тому.
Средний сын тоже попытался сломать, но не смог.
Наконец подал Святополк прутья младшему сыну. И тот не смог их сломать.
Тогда Святополк развязал пучок и подал каждому сыну по прутику. Сыновья тут же все их переломали.
– Не забывайте никогда этой минуты. Пока вы все втроём будете держаться друг за друга, в любви и согласии, врагам вас не одолеть. Если рассоритесь и разойдётесь да начнёте воевать друг против друга, утратите былую силу, коей обладали в дружбе. Враг сломит вас по одиночке и уничтожит целый род.
И, завещав свои владения сыновьям, ушёл в ночь из воинского лагеря, никем не замеченный. Покинув и своё войско. Только со временем разнеслось известие, что ушёл он в чащобу, где в потайном месте убил своего коня и закопал свой меч и княжеское одеяние. На рассвете попал к пустынникам, которые в том лесу когда-то с его помощью выстроили храм. Те не узнали Святополка, так как князь переоделся пустынником.
Прожил он с пустынниками около года, никем не узнанный и поведал им, кто он только в час смерти.
Великий моравский род не миновал жребий, которого боялся Святополк. Его сыновья дошли до раздора. Позднее империя начала распадаться, часть Великой Моравии, нынешней Словакии, захватили венгры и Моравией овладел чешский род Пршемысла.
Слава былого могущества славянского рода упала и забылась. Травой поросли места, где стояли великие моравские города и каменные храмы. Лесом поросли крепостные стены. От имени Велеград был назван монастырь, возведённый за несколько столетий спустя. Уж и забылся прослывшийм могуществом и неприступностью город Ростислава, стёрся с лица земли.
Добытое мечом утратилось. Но добытое человеческим духом волны веков донесли до наших дней.

(В качестве иллюстрации использована фотография Анны Бондаревой "Пршемысл и Либуше" ©.)

Но наследие прежней концепции еще долго продолжало проявляться в различных внешнеполитических актах верховной российской власти. Так, Петр I при поднесении ему Сенатом и Синодом титула Императора Всероссийского, наименования Великого и Отца Отечества – по случаю заключения Ништадтского мира со Швецией в 1721 году – продемонстрировал ясное понимание преемственности России по отношению к Византии, сказав: “Надлежит Бога всею крепостию благодарить; однако ж, надеясь на мир, не надлежит ослабевать в воинском деле, дабы с нами не так сталось, как с Монархиею Греческою”55.

И это далеко не единственный факт такого рода. С формально-юридической точки зрения, например, на территории Российской Империи до самого конца действовали все указы византийских императоров, не отмененные ими самими или Вселенскими Соборами. Известен также так называемый “греческий проект” Екатерины Великой, который предполагал раздел Османской империи Россией, Австро-Венгрией и Венецией, создание Греческой империи с центром в Константинополе и внуком русской императрицы Константином во главе.

И все же начиная с первой половины XIX века внешняя политика России все явственнее определялась типично имперскими принципами: легитимизмом и консерватизмом. Конкуренцию имперской геополитической доктрине во второй половине XIX века стала оказывать панславистская доктрина. Эти две концепции и довлели над умами русской политической элиты вплоть до революции 1917 года, радикально изменившей течение отечественной геополитической мысли.

Классиком русской имперской идеи можно назвать влиятельного в правительственных кругах публициста М.Н.Каткова – многолетнего редактора “Московских ведомостей”. Имперскую геополитическую доктрину наиболее полно изложил один из последователей Каткова – В.А.Грингмут. Он утверждал, что Россия “должна стать великим самодовлеющим государством, не нуждающимся ни в нравственной, ни в материальной поддержке со стороны каких бы то ни было иноземных держав, но могущим, наоборот, оказать им, при случае, подобную поддержку. Тогда она будет в качестве верховного, могущественного судьи в буквальном смысле “диктовать мир вселенной”... Власть будет покоиться в руках России, прочно и несокрушимо утвердившейся в обеих половинах своей империи и претворившей их в одно великое, не европейское и не азиатское, а православное, самодержавное, русское целое с богатою, своеобразною и разнообразною культурой”56. В русле такой геополитической доктрины Россия и укрепляла свои юго-восточные и восточные рубежи.

Проповедь славянофилов тоже не пропала втуне. Поначалу идеи И.В.Киреевского, А.С.Хомякова и К.С.Аксакова воспринимались обществом как экзотика. Их политическая программа была весьма утопичной и потому неприемлемой для политиков. Довольно скоро, впрочем, ученики и последователи ранних славянофилов устранили этот недостаток, модифицировав славянофильство в панславистскую доктрину, которая постепенно приобрела большое влияние в среде тогдашнего российского правящего класса.

“Символ веры” панславизма систематично и последовательно изложил в объемном сочинении “Россия и Европа” Н.Я.Данилевский. Задачей России провозглашалось освобождение братских славянских народов из-под чуждой власти Турции и Австро-Венгрии и создание Всеславянского Союза с центром в Константинополе и во главе с Россией.

Весьма распространенной панславистская доктрина стала в 60-е-70-е гг. Пик ее популярности пришелся на годы русско-турецкой войны, которая по сути и стала войной за освобождение южных славян от турецкого владычества. Война вызвала необычайный подъем симпатий к “братушкам-славянам” в русском обществе.

Однако приход к власти в Болгарии и Греции антирусских сил, повлекший за собой усиление на Балканах геополитических противников России, отрезвил многих русских политиков. Император Александр III выразил это разочарование поведением славянских стран, обязанных своей независимостью России, но предавших ее, своей знаменитой фразой, превратившейся в афоризм: “Отныне у России есть только два надежных союзника. Это ее армия и ее флот”.

Следует сказать, что имперская и панславистская геополитические доктрины не только отражали умонастроения различных частей русской политической элиты, их представления о месте и роли России в мировом балансе сил, но и выражали два необходимых элемента оптимальной модели русской геополитики.

В имперской концепции главный акцент делался на необходимости построения самодостаточного государства. Чтобы быть сильной и могущественной, утверждали авторы концепции, Россия должна стать самодостаточной, иметь возможность отвечать на все исторические вызовы, не нуждаясь при том ни в чьей помощи. В этой идее государственной автаркии как важнейшего принципа державного строительства, безусловно, была своя правда. Причем, не умозрительная правда кабинетных теоретиков, но правда народного опыта, выстраданная всей русской историей, которая свидетельствует, что нередко Россия оставалась один на один против полчищ “двунадесяти языков”, объединявшихся, чтобы покончить с нею.

В панславистской модели основной акцент делался на необходимости объединения вокруг России цивилизационно близких стран и народов для успешного противостояния враждебным центрам силы. Пользуясь современной геополитической терминологией, можно сказать, что панслависты предлагали создать православно-славянское Большое пространство. Данилевский писал: “Не надо себя обманывать. Враждебность Европы слишком очевидна: она лежит не в случайных комбинациях европейской политики, не в честолюбии того или другого государственного мужа, а в самых основных ее интересах”57.

Именно поэтому с точки зрения панславизма залогом устойчивости, условием политического равновесия в мире может быть только русско-славянский политический союз. В этой идее тоже была своя правда, не менее имперской укорененная в нашей истории.

К началу XX столетия главная задача русской политической мысли и государственного аппарата Российской империи состояла в том, чтобы объединить эти две геополитические доктрины. Однако такой синтез был осуществлен лишь в советское время...

Впрочем, чувствуя необходимость поиска новых геополитических подходов, Петербург в конце XIX века постарался осуществить стратегический поворот к Востоку. Понимая, что контроль над пространством, особенно для континентальной державы, зависит прежде всего от уровня развития средств коммуникации, русское правительство начало грандиозное строительство Транссибирской железнодорожной магистрали. Были предприняты меры по активной колонизации редко заселенных регионов Сибири и Дальнего Востока. Весьма символично и то, что император Александр III в 1890 году отправил наследника престола, будущего императора Николая II, в традиционное ознакомительное путешествие именно на Восток.

Однако этой своеобразной “евразийской” геополитической доктрине не суждено было стать доминирующей в сознании русского общества. Наиболее влиятельная его часть была по-прежнему ориентирована на Запад, воспитана на европейских ценностях, мечтала о европеизации России. “Обезьянничанье Европы”, по злой, но меткой характеристике славянофилов, было болезнью не только либеральной интеллигенции, но и значительной части высшей бюрократии. Поэтому в принципе верный геополитический поворот к Востоку выродился в проведение европейской политики на Востоке. Так, например, Россия попыталась, подобно другим европейским странам принять участие в разделе Китая. Последствия подобных просчетов не заставили себя долго ждать. Проведение верной политики негодными средствами закончилось катастрофой русско-японской войны. Поворот к Востоку как новый курс русской геополитики не состоялся.

Прочитал эту статью в СЛАВЯНСКОЙ ДОКТРИНЕ и она мне показалась интересной. Тема заманчивая объединить всех славян. Но как быть с иными дружественными нам народами, испокон века живущими рядом с нами в одной семье единой? Предлагаю высказать своё мнение каждому здравомыслящему человеку без русофобских выкриков и националистических амбиций.

Мэр Ужгорода призвал к созданию Славянской Империи от Карпат до Сахалина.
Опубликовано: 1 января 2010

«Славяне, проживающие на территории от западных склонов Карпат до Сахалина, должны объединиться в единую империю, которая имеет все шансы для мирового господства». Об этом, отвечая на вопросы читателей ИА «Новый Регион», заявил кандидат в президенты Украины мэр Ужгорода Сергей Ратушняк.

Сергей Ратушняк, градоначальник самого западного областного центра Украины, участвует в нынешней президентской кампании. В Киеве молва приписывает Ратушняку координацию действий с Блоком Юлии Тимошенко. Якобы, задача Ратушняка – «мочить» одного из главных конкурентов Тимошенко – экс-спикера парламента Арсения Яценюка, напоминая, что тот по национальности он – еврей.

Однако сам Ратушняк утверждает, что на выборах тратит личные деньги, поскольку хочет агитировать жителей Украины за создание Славянской Империи и борьбу с засильем неславян во власти. Мэр Ужгорода заявил, что знает о том, что влиятельные еврейские круги обсуждают покушение на него. «На сходняке Рабиновича, Червоненко и окружения Медведчука – меня предупредили, что тебе вынесен смертный приговор», – говорит он. Тем не менее, Ратушняк ходит без охраны, – считает ее бесполезной в случае заказа на убийство. Также, в одном из интервью он признался, что за 5 секунд «сломает любого мужика весом до 150 кг». В свои 50 лет Ратушняк выглядит крепким здоровяком.

Русин по крови Ратушняк в интервью агентству сообщил, что т.н. «русинское движение» сегодня контролируется соратником Виктора Ющенко экс-главой президентской канцелярии Виктором Балогой. Также он выразил уверенность, что принятие «русинского гимна» в Закарпатье является ничем иным, как попыткой пана Балоги создать свое государство наподобие Монако, пытаясь тем самым уйти от уголовной ответственности.

По поводу севастопольского и крымского вопросов мэр Ужгорода высказал суждение, что русский и украинский народ всегда смогут договориться без вмешательства каких-либо сторонних иностранных сил. Однако наличие сотни русских организаций в Крыму свидетельствует о том, что среди них ведется борьба за финансирование из Москвы. И напомнил, что доля славян на Украине выше сегодня, чем процент славян в РФ.

Не менее жестко Ратушняк настроен и к кремлевскому режиму. По его словам: «Неужели не понятно, что не только украинские чиновники воруют из газовой трубы? Это делается совместно с чиновниками России. Ведь до сих пор не счетчика на трубопроводе между Украиной и Россией! Газовая сфера – это чистое воровство. Российское правительство отправило 100 миллиардов в Америку, купив у них туалетную бумагу в виде казначейских билетов».

Сам мэр Ужгорода признает, что выборы президента ему не выиграть. Но, раскрутившись во время текущей кампании, он планирует участвовать в парламентских выборах. И даже уже придумал название своей силы – «БРАТ» – Блок Ратушняка.

РусИмперияИнфо напоминает, что ранее выдвижение Ратушняка в качестве кандидата на пост президента Украины вызвало резкое недовольство в официальных израильских кругах, считающих его «антисемитом». А после попыток ужгородского мэра развенчать миф о «холокосте» в его городе, израильские власти пообещали, что никогда не допустят въезда Ратушняка в еврейское государство. Хотя харизматичный закарпатский политик и не высказывал желания посетить данную страну.

http://www.nr2.ru/interview/263714.html

На западе Украины возрождается Русь
Опубликовано: 16 ноября 2009

Русины населяют Закарпатскую область Украины, Восточную Словакию (где они имеют статус национального меньшинства) и часть польских Бескидов. Часть из них живет в Венгрии, Сербии (в Воеводине, где их язык признан одним из официальных языков края) и Румынии. Согласно официальной украинской переписи, русинов в Закарпатье 10690 человек. Лидеры русин оспаривают эту цифру, указывая, что в 1941 году в Закарпатье русинами считали себя 500000 человек.

«И есть еще одни мы, о которых хочется сказать в последнем слове. Племя, окруженное со всех сторон грозно направленными на них штыками: чешскими, польскими, мадьярскими, немецкими... И с каждаго стального острия, безжалостно, как та капля, что точит камень, падает: - Предайте свое русское имя. Отрекитесь. Назовитесь украинцами. И хорошо вам будет, и все блага земли посыпятся на вас. Но малый этот народ, прошедший суровую школу длинного ряда веков, закалившийся в своей малости, оставленности и одиночестве, стоит твердо у подножия Карпатских гор. Он старается удержать русское знамя на самом западном клочке русской земли. Пусть же там, где ежедневно заходит дневное светило, совершится чудо: русское солнце да взойдет на закате! Ex occidente - lux! Но если чудо не случится, если Прикарпатская Русь рухнет под невыносимым давлением украинствующего круга, ее обступившего, не бросайте в нее камнем. Наоборот, поставьте ей памятник в сердце своем».

Василий Витальевич Шульгин «Украинствующие и Мы» 1939 год