История становления и развития литературного русского языка. Формирование русского литературного языка

“ A vast magnificence is right in front of you, the Russian language! The delight calls you, the delight will be delving into the entire immensity of the Russian language and it will capture miraculous laws of Russian” , said Nikolay Vasilyevich Gogol (1809-1852), whose Undercoat is where we all come from .

The standard well-known form of Russian is generally called the Contemporary Russian Literary Language (Современный русский литературный язык). It arose in the beginning of the XVIII century with the modernization reforms of the Russian state by Peter the Great. It developed from the Moscow (Middle or Central Russian) dialect substratum under some influence of the Russian chancellery language of the previous centuries. It was Mikhail Lomonosov who first compiled a normalizing grammar book in 1755. In 1789 the first explanatory dictionary (Словарь Академии Российской) of Russian by the Russian Academy (Риссийская Академия) was initiated. During the end of the XVIII and XIX centuries Russian went through the stage (known as «The Golden Age») of stabilization and standardization of its grammar, vocabulary and pronunciation, and of the flourishing of its world-famous literature, and became the nationwide literary language. Also until the XX century its spoken form was the language only of the upper noble classes and urban population, Russian peasants from the countryside continued speaking in their own dialects. By the middle of the XX century Standard Russian finally forced out its dialects with the compulsory education system, established by the Soviet government, and mass-media (radio and TV).

«Что такое язык ? Прежде всего это не только способ выражать свои мысли , но и творить свои мысли . Язык имеет обратное действие . Человек , превращающий свои мысли , свои идеи , свои чувства в язык… он также как бы пронизывается этим способом выражения» .

- А . Н . Толстой .

Современный русский язык — это национальный язык русского народа, форма русской национальной культуры. Он представляет собой исторически сложившуюся языковую общность и объединяет всю совокупность языковых средств русского народа, в том числе все русские говоры и наречия, а также различные жаргоны. Высшей формой национального русского языка является русский литературный язык, который имеет ряд признаков, отличающих его от других форм существования языка: обработанность, нормированность, широта общественного функционирования, общеобязательность для всех членов коллектива, разнообразие речевых стилей, используемых в различных сферах общения.

Русский язык входит в группу славянских языков, которые образуют отдельную ветвь в индоевропейской семье языков и делятся на три подгруппы: восточная (русский, украинский, белорусский); западная (польский, чешский, словацкий, лужицкий); южная (болгарский, македонский, сербскохорватский [хорватскосербский], словенский).

— это язык художественной литературы, науки, печати, радио, телевидения, театра, школы, государственных актов. Важнейшей особенностью его является нормированность, а это означает, что состав словаря литературного языка строго отобран из общей сокровищницы национального языка; значение и употребление слов, произношение, правописание, а также образование грамматических форм подчиняются общепринятому образцу.

Русский литературный язык имеет две формы — устную и письменную , которые характеризуются особенностями как со стороны лексического состава, так и со стороны грамматической структуры, поскольку рассчитаны на разные виды восприятия — слуховое и зрительное. Письменный литературный язык отличается от устного большей сложностью синтаксиса, преобладанием отвлеченной лексики, а также лексики терминологической, преимущественно интернациональной по своему использованию.

Русский язык выполняет три функции:

1) национального русского языка;

2) одного из языков межнационального общения народов России;

3) одного из важнейших мировых языков.

В курсе современного русского языка представлен ряд разделов:

■ Лексика и фразеология изучают словарный и фразеологический (устойчивые словосочетания) состав русского языка.

■ Фонетика описывает звуковой состав современного русского литературного языка и основные звуковые процессы, протекающие в языке.

■ Графика знакомит с составом русского алфавита, соотношением между звуками и буквами.

■ Орфография определяет правила употребления буквенных знаков при письменной передаче речи.

■ Орфоэпия изучает нормы современного русского литературного произношения.

■ Словообразование исследует морфемный состав слов и основные типы их образования.

■ Грамматика — раздел языкознания, содержащий учение о формах словоизменения, о строении слов, видах словосочетаний и типах предложения. Включает в себя две части: морфологию и синтаксис.

■ Морфология — учение о структуре слова, формах словоизменения, способах выражения грамматических значений, а также об основных лексико-грамматических разрядах слов (частях речи).

■ Синтаксис — учение о словосочетании и предложении.

■ Пунктуация — совокупность правил постановки знаков препинания

Русский язык является предметом ряда лингвистических дисциплин, исследующих его современное состояние и историю, территориальные и социальные диалекты, просторечие.

Данное определение требует разъяснения следующих терминов: национальный язык, национальный русский язык, литературный язык, современный русский литературный язык.

Сочетание русский язык прежде всего тесно связано с наиболее общим понятием о национальном русском языке.

Национальный язык – социально-историческая категория, обозначающая язык, являющийся средством общения нации.

Национальный русский язык, следовательно, – средство общения русской нации.

Русский национальный язык – явление сложное. Он включает в себя следующие разновидности: литературный язык, территориальные и социальные диалекты, полудиалекты, просторечие, жаргоны.

Среди разновидностей национального русского языка литературному языку отводится ведущая роль. Являясь высшей формой национального русского языка, литературный язык обладает рядом признаков.

В отличие от территориальных диалектов, он надтерриториален и существует в двух формах – письменной (книжной) и устной (разговорной).

Литературный язык – это язык общегосударственный, обработанный мастерами слова. Он представляет собой нормативную подсистему национального русского языка.

Н ормативность – один из важнейших признаков литературного языка .

Языковая норма (литературная норма ) – отобранные и закрепившиеся в процессе общественной коммуникации правила произношения, словоупотребления, использования грамматических и стилистических языковых средств. Таким образом, языковая норма представляет собой систему частных норм (орфоэпических, лексических, грамматических и т.д.), которые осознаются носителями языка не только в качестве обязательных, но и правильных, образцовых. Данные нормы объективно закреплены в языковой системе и реализуются в речи: говорящий и пишущий должны им следовать.

Языковая норма обеспечивает стабильность (устойчивость) и традиционность средств языкового выражения и позволяет литературному языку наиболее успешно выполнять коммуникативную функцию. Поэтому литературная норма сознательно культивируется и поддерживается обществом и государством (кодифицируется). Кодификация языковой нормы предполагает ее упорядочение, приведение в единство, в систему, в свод правил, которые закрепляются в определенных словарях, справочниках по языку, учебниках.

Несмотря на стабильность и традиционность, литературная норма исторически изменчива и подвижна. Основная причина изменения литературной нормы – развитие языка, наличие в нем различных вариантов (орфоэпических, номинативных, грамматических), которые нередко конкурируют. Поэтому со временем какой-то из вариантов может устаревать. Так, можно считать устаревшими нормы старомосковского произношения безударных окончаний глаголов II спряжения в 3-м лице множественного числа: ды [шут ] , хо [д ‘ут ] . Ср. современное новомосковское произношение хо [д ‘ьт ], ды [шът ] .

Русский литературный язык полифункционален. Он обслуживает различные сферы общественной деятельности: науку, политику, право, искусство, сферу обиходно-бытового, неофициального общения, поэтому он стилистически неоднороден.

В зависимости от того, какую сферу общественной деятельности он обслуживает, литературный язык подразделяется на следующие функциональные стили: научный, публицистический, официально-деловой, стиль художественной речи, имеющие преимущественно письменную форму бытования и называющиеся книжными, и разговорный стиль, употребляющийся преимущественно в устной форме. В каждом из перечисленных стилей литературный язык выполняет свою функцию и имеет специфический набор языковых средств как нейтральных, так и стилистически окрашенных.

Таким образом, литературный язык – высшая форма национального языка, характеризующаяся надтерриториальностью, обработанностью, стабильностью, нормативностью, обязательностью для всех носителей языка, полифункциональностью и стилистической дифференциацией. Он существует в двух формах – устной и письменной.

Поскольку предметом изучения курса является современный русский литературный язык, необходимо определиться с термином современный . Термин современный русский литературный язык употребляется обычно в двух значениях: широком – язык от Пушкина до наших дней – и узком – язык последних десятилетий.

Наряду с этими определениями данного понятия существуют другие точки зрения. Так, В.В.Виноградов полагал, что система «языка нового времени» сложилась в 90-е годы XIX – начале ХХ века, т.е. условной границей понятия «современный» считал язык от А.М. Горького до наших дней. Ю.А. Бельчиков, К.С. Горбачевич в качестве нижней границы современного русского языка отмечают период с конца 30-х – начала 40-х гг. XX века, т.е. считают «современным» язык с конца 30-40-х гг. XX века до наших дней. Анализ изменений, происходящих в системе литературных норм, лексико-фразеологическом составе, отчасти в грамматическом строе литературного языка, его стилистической структуре в XX в., позволяет некоторым исследователям сузить хронологические рамки этого понятия и считать «современным» язык середины и второй половины XX в. (М. В. Панов).

Нам представляется наиболее обоснованной точка зрения тех лингвистов, которые при определении понятия «современный» отмечают, что «языковая система изменяется не сразу во всех своих звеньях, основа ее сохраняется в течение длительного времени» , поэтому под «современным» мы понимаем язык с начала XX в. до наших дней.

Русский язык как всякий национальный язык сложился исторически. Его история охватывает века. Русский язык восходит к индоевропейскому праязыку. Этот единый языковой источник распался уже в 3-м тысячелетии до н.э. Древней родиной славян называют земли между Одером и Днепром.

Северной границей славянских земель принято называть Припять, за которой начинались земли, населенные балтийскими народами. В юго-восточном направлении славянские земли доходили до Волги и смыкались с Причерноморьем.

До VII в. древнерусский язык – предшественник современных русского, украинского и белорусского языков – был языком древнерусской народности, языком Киевской Руси. В XIV в. намечается деление восточнославянской группы наречий на три самостоятельных языка (русский, украинский и белорусский), следовательно, начинается история русского языка. Вокруг Москвы сплачивались феодальные княжества, формировалось Российское государство, а вместе с ним формировалась русская нация и русский национальный язык.

Опираясь на исторические факты в развитии русского языка , обычно выделяют три периода :

1) VIII-XIV вв. – древнерусский язык;

2) XIV-XVII вв. – язык великорусской народности;

3) XVII в. – язык русской нации.

Большой академический словарь описывает современный русский литературний язык . А что такое литературный язык ?

Каждый общенациональный язык вырабатывает свою образцовую форму существования. Чем же она характеризуется?

Литературному языку присущи:

1) развитая письменность;

2) общепринятая норма, то есть правила употребления всех языковых элементов;

3) стилевая дифференциация языкового выражения, то есть наиболее типичное и целесообразное языковое выражение, обусловленное ситуацией и содержанием речи (публицистическое выступление, деловая, официальная или непринужденная речь, художественное произведение);

4) взаимодействие и взаимосвязь двух видов существования литературного языка – книжного и разговорного как в письменной, так и в устной формах (статья и лекция, научная дискуссия и диалог встретившихся друзей и т.д.).

Наиболее существенной чертой литературного языка является его общепринятость и потому общепонятность. Развитие литературного языка определяется развитием культуры народа.

Формирование современного русского литературного языка . Самый ранний период древнерусского литературного языка (XI-XIV вв.) определен историей Киевской Руси и ее культурой. Чем же отмечено это время в истории древнерусского литературного языка?

В XI-XII вв. складывается художественная, публицистическая и повествовательно-историческая литература. Предшествующий период (с VIII в.) создал для этого необходимые условия, когда славянские просветители – братья Кирилл (около 827-869 гг.) и Мефодий (около 815-885 гг.) составили первую славянскую азбуку.

Древнерусский литературный язык развивался на основе разговорного языка благодаря существованию двух мощных источников:

1) древнерусской устной поэзии, превращавшей разговорный язык в обработанный поэтический язык («Слово о полку Игореве»);

2) старославянского языка, пришедшего на Киевскую Русь вместе с церковной литературой (отсюда второе название – церковнославянский).

Старославянский язык обогащал формирующийся литературный древнерусский язык. Происходил взаимодействие двух славянских языков (древнерусского и старославянского).

С XIV в., когда выделяется великорусская народность и начинается собственной история русского языка, литературный язык развивается уже на основе московского койне, продолжая традиции того языка, который сложился в пору Киевской Руси. В московский период происходит явное сближение литературного языка с разговорной речью, что наиболее полно проявляется в деловых текстах. Это сближение усиливается в XVII в. В литературном языке того времени наблюдается, с одной стороны, значительная пестрота (используются народно-разговорные, книжно-архаические и заимствованные из других языков элементы), а с другой – стремление к упорядочению этой языковой пестроты, то есть к языковой нормализации.

Одним из первых нормализаторов русского языка следует назвать Антиоха Дмитриевича Кантемира (1708-1744 гг.) и Василия Кирилловича Тредиаковского (1703-1768 гг.). Князь Антиох Дмитриевич Кантемир – один из наиболее видных просветителей начала XVIII в., он автор эпиграмм, басен, поэтических творений (сатира, поэма «Петрида»). Перу Кантемира принадлежат многочисленные переводы книг по различным вопросам истории, литературы, философии.

Художественная и творческая деятельность А.Д. Кантемира содействовала упорядочению словоупотребления, обогащению литературного языка словами и выражениями народно-разговорной речи. Кантемир говорил о необходимости освободить русский язык от ненужных слов иноязычного происхождения и от архаичных элементов славянизированной письменности.

Василий Кириллович Тредиаковский (1703-1768 гг.) – автор большого количества работ по филологии, литературе, истории. Он пытался решить кардинальную проблему своего времени: нормирование литературного языка (речь «О чистоте российского языка», произнесенная 14 марта 1735 г.). Тредиаковский отрекается от церковно-книжных выражений, он стремится заложить основы литературного языка на базе народной речи.

В XVIII веке происходит обновление, обогащение русского языка за счет западноевропейских языков: польского, французского, голландского, итальянского, немецкого. Особенно это проявилось при формировании литературного языка, его терминологии: философской, научно-политической, юридической, технической. Однако чрезмерное увлечение иностранными словами не способствовало ясности и точности выражения мысли.

М.В. Ломоносов сыграл значительную роль в выработке русской терминологии. Как ученый он вынужден был создавать научную и техническую терминологию. Ему принадлежат слова, не утратившие свою значимость в настоящее время: атмосфера, возгорание, градус, материя, электричество, термометр и др. Своими многочисленными научными трудами он способствует формированию научного языка.

В развитии литературного языка XVII – начала XIX вв. возрастает и становится определяющей роль идивидуально-авторских стилей. Наибольшее влияние на процесс развития русского литературного языка этого периода оказало творчество Гавриила Романовича Державина, Александра Николаевича Радищева, Николая Ивановича Новикова, Ивана Андреевича Крылова, Николая Михайловича Карамзина.

Многое для упорядочения русского языка сделал М.В. Ломоносов. Он был «первым основателем русской поэзии и первым поэтом Руси… Язык его чист и благороден, слог точен и силен, стих исполнен блеска и парения» (В.Г.Белинский). В произведениях Ломоносова преодолевается архаичность речевых средств литературной традиции, закладываются основы нормированной литературной речи. Ломоносов разработал теорию о трех стилях (высоком, среднем и низком), он ограничил использование старославянизмов, которые уже в то время были непонятными и усложняли, утяжеляли речь, особенно язык официальной, деловой литературы.

Для произведений этих писателей характерна ориентация на живое речевое употребление. Употребление народно-разговорных элементов сочеталось со стилистически целенаправленным использованием книжно-славянских слов и оборотов речи. Усовершенствовался синтаксис литературного языка. Большую роль в нормализации русского литературного языка конца XVIII – начала XIX вв. сыграл толковый словарь русского языка – «Словарь Академии Российской» (части 1-6, 1789-1794 гг.).

В начале 90-х гг. XVIII вв. появляются повести Карамзина и «Письма русского путешественника». Эти произведения составили целую эпоху в истории развития русского литературного языка. В них культивировался язык описания, который получил название «нового слога» в противовес «старому слогу» архаистов. В основу «нового слога» были положены принцип сближения литературного языка с разговорным, отказ от абстрактного схематизма литературы классицизма, интерес к внутреннему миру человека, его чувствам. Предлагалось новое понимание роли автора, формировалось новое стилистическое явление, которое получило название индивидуально-авторского стиля.

Последователь Карамзина писатель П.И. Макаров так сформулировал принцип сближения литературного языка с разговорным: язык должен быть единым «равно для книг и для общества, чтобы писать как говорят и говорить как пишут» (журнал «Московский Меркурий», 1803, № 12).

Но Карамзин и его сторонники в этом сближении ориентировались только на «язык высшего общества», салона «милых дам», то есть принцип сближения был реализован искаженно.

Но от решения вопроса о том, как и на каких основаниях должен сближаться литературный язык с разговорным, зависел вопрос о нормах нового русского литературного языка.

Писатели XIX в. сделали значительный шаг вперед в сближении литературного языка с разговорным, в обосновании норм нового литературного языка. Это творчество А.А. Бестужева, И.А. Крылова, А.С. Грибоедова. Эти писатели показали, какими неисчерпаемыми возможностями обладает живая народная речь, насколько самобытен, оригинален, богат язык фольклора.

Система трех языковых стилей литературного языка с последней четверти XVIII в. трансформировалась в систему функционально-речевых стилей. Жанр и стиль произведения литературы уже не определялись твердой прикрепленностью лексемы, оборота речи, грамматической нормы и конструкции, как того требовало учение о трех стилях. Возросла роль творческой языковой личности, возникло понятие «истинного языкового вкуса» в индивидуально-авторском стиле.

Новый подход к структуре текста был сформулирован А.С. Пушкиным: истинный вкус выявляется «не в безотчетном отвержении такого-то слова, такого-то оборота, в чувстве соразмерности и сообразности» (Полн. собр. соч., т. 7, 1958). В творчестве Пушкина завершается формирование национального русского литературного языка. В языке его произведений впервые пришли в равновесие основные стихии русской письменности и устной речи. С Пушкина начинается эпоха нового русского литературного языка. В его творчестве были выработаны и закреплены единые общенациональные нормы, которые связывали в единое структурное целое как книжно-письменную, так и устно-разговорную разновидности русского литературного языка.

Пушкин разрушил окончательно систему трех стилей, создал многообразие стилей, стилистических контекстов, спаянных темой и содержанием, открыл возможности их бесконечного индивидуально-художественного варьирования.

В языке Пушкина заключается источник последующего развития всех стилей языка, формировавшихся далее под его воздействием в языке М.Ю. Лермонтова, Н.В. Гоголя, Н.А. Некрасова, И.С.Тургенева, Л.Н. Толстого, Ф.М. Достоевского, А.П. Чехова, И.А. Бунина, А.А. Блока, А.А. Ахматовой, и др. С Пушкина в русском литературном языке окончательно установилась, а затем и совершенствовалась система фукционально-речевых стилей, существующая с небольшими изменениями и ныне.

Во второй половине XIX в. отмечается значительное развитие публицистического стиля. Этот процесс определяется подъемом общественного движения. Возрастает роль публициста как социальной личности, влияющей на формирование общественного сознания, а иногда и определяющей его.

Публицистический стиль начинает оказывать влияние на развитие художественной литературы. Многие писатели одновременно работают в жанрах художественной литературы и в жанрах публицистики (М.Е. Салтыков-Щедрин, Ф.М. Достоевский, Г.И. Успенский и др.). В литературном языке появляется научно-философская, общественно-политическая терминология. Наряду с этим литературный язык второй половины XIX в. активно вбирает в себя разнообразную лексику и фразеологию из территориальных диалектов, городского просторечия и социально-профессиональных жаргонов.

На протяжении всего XIX в. идет процесс обработки общенародного языка с целью создания единых грамматических, лексических, орфографических, орфоэпических норм. Эти нормы теоретически обосновываются в трудах Востокова, Буслаева, Потебни, Фортунатова, Шахматова.

Богатство и разнообразие словарного состава русского языка находит отражение в словарях. Известные филологи того времени (И.И. Давыдов, А.Х. Востоков, И.И. Срезневский, Я.К. Грот и др.) публикуют статьи, в которых определяют принципы лексикографического описания слов, принципы сбора лексики с учетом целей и задач словаря. Таким образом, впервые разрабатываются вопросы теории лексикографии.

Самым крупным событием было издание в 1863-1866 гг. четырехтомного «Толкового словаря живого великорусского языка» В.И. Даля. Словарю дали высокую оценку современники. Даль получил Ломоносовскую премию Российской императорской Академии наук в 1863 г. и звание почетного академика. (В словаре свыше 200 тысяч слов).

Даль не просто описал, а указал, где то или иное слово бытует, как оно произносится, что означает, в каких пословицах, поговорках встречается, какие производные имеет. Профессор П.П. Червинский писал об этом словаре: «Есть книги, которым суждена не просто долгая жизнь, они не просто памятники науки, это вечные книги. Вечные книги потому, что их содержание неподвластно времени, над ними не властны ни социальные, ни политические, ни даже исторические изменения любых масштабов».

Термин литературный язык в России стал распространяться со второй половины XIX в. Пушкин широко пользуется прилагательным «литературный», но к языку это определение не применяет и в смысле литературный язык употребляет словосочетание «письменный язык». О «письменном языке» пишет обычно и Белинский. Интересно отметить, что когда писатели и филологи первой половины и середины XIX в. оценивают язык русских прозаиков и поэтов, то соотносят его вообще с русским языком, не определяя его ни как книжный, ни как письменный, ни как литературный . «Письменный язык» выступает обычно в тел случаях, когда требуется подчеркнуть его соотнесенность с языком разговорным, например: «Может ли письменный язык быть совершенно подобным разговорному? Нет, так же, как разговорный язык никогда не может быть совершенно подобным письменному» (А.С. Пушкин).

В Словаре церковнославянского и русского языка 1847 г . не отмечено словосочетание «литературный язык», но в филологических работах середины XIX в. оно встречается, например, в статье И.И. Давыдова «О новом издании русского словаря» . Название известной работы Я.К. Грота «Карамзин в истории русского литературного языка» (1867) свидетельствует, что к тому времени словосочетание «литературный язык» стало достаточно обычным. Первоначально литературный язык понимали преимущественно как язык художественной литературы. Постепенно представления о литературном языке расширились, но не приобрели устойчивости, определенности. К сожалению, такое положение сохраняется до сих пор.

На рубеже ХIХ-ХХ вв. появляется ряд работ, в которых рассматриваются проблемы литературного языка, например, «Очерк литературной истории малорусского наречия в XVII веке» П. Житецкого (1889), «Главнейшие течения в русском литературном языке» Е.Ф. Карского (1893), «Церковнославянские элементы в современном литературном и народном русском языке» С.К. Булича (1893), «Из истории русского литературного языка конца XVIII и начала XIX века Е.Ф. Будде (1901), его же «Очерк истории современного русского литературного языка» (1908).

В 1889 г. Л. И. Соболевский создал свою «Историю русского литературного языка», в которой констатировал, что «благодаря почти полному отсутствию разработки мы не имеем установившегося понятия даже о том, что такое наш литературный язык». Соболевский не предложил своего определения литературного языка, но указал круг памятников,

язык которых понимается как литературный: «Под литературным языком мы будем разуметь не только тот язык, которым писались и пишутся произведения литературы в обычном употреблении этого слова, но вообще язык письменности. Таким образом, мы будем говорить не только о языке поучений, летописей, романов, но и о языке всякого рода документов вроде купчих, закладных и т.п» .

Раскрытие значения термина литературный язык через соотнесение его с кругом текстов, признаваемых литературными, в русской филологии можно считать традиционным. Оно представлено в работах Д.Н. Ушакова, Л.П. Якубинского, Л.B. Щербы, В.В. Виноградова, Ф.П. Филина, А.И. Ефимова . Понимание литературного языка как языка литературы (в широком смысле) прочно связывает его с конкретным «языковым материалом», материалом словесности и предопределяет его всеобщее признание не подлежащей никакому сомнению языковой реальностью.

Как уже отмечалось, первоначально понятия наших писателей и филологов о литературном языке (как бы его ни называли) связывались более всего с языком художественных произведений. Позже, когда языкознание «решительно сосредоточило свое внимание на говорах, а именно, главным образом, на фонетическом их изучении» , литературный язык стал восприниматься прежде всего в плане соотнесения с говорами и противопоставления им. Распространилось убеждение в искусственности литературного языка . Один из филологов начала XX в. писал: «Литературный язык, узаконение академической грамматики — искусственный язык, соединяющий в себе особенности нескольких наречий и находящийся под влиянием письменности, школы, иностранных литературных языков» . Языкознание того времени обращалось преимущественно к отдельным лингвистическим фактам, явлениям, главным образом фонетическим. Это вело к тому, что оставался в тени язык как функционирующая система, как реальное средство человеческого общения. Естественно, что и литературный язык с функциональной стороны изучался мало, не проявлялось достаточного внимания к тем свойствам, качествам литературного языка, которые возникают как результат особенностей его употребления в обществе.

Но постепенно эти аспекты вызывают все больший интерес исследователей. Как известно, вопросы теории литературного языка заняли значительное место в деятельности Пражского лингвистического кружка, обращенной, конечно, прежде всего «к характеру и требованиям чешской языковой практики» .

Но обобщения пражской школы были применены и к другим литературным языкам, в частности, к русскому. На первый план был выдвинут признак нормированности языка и кодифицированности нормы. Как важные признаки литературного языка были названы также его стилевая дифференциация и полифункциональность.

Важнейший для пражской школы признак нормативности литературного языка советские ученые дополнили признаком обработанности — в соответствии с известным высказыванием М. Горького: «Деление языка на литературный и народный значит только то, что ли имеем, так сказать, «сырой» язык и обработанный мастерами» . В наших современных словарях и учебных пособиях литературный язык определяется обычно как обработанная форма общенародного языка, обладающая письменно закрепленными нормами. В научной литературе наблюдается тенденция к установлению как можно большего числа признаков литературного языка . Например, Ф.П. Филин считывает их семь:

■ обработанность;

■ нормативность;

■ стабильность;

■ обязательность для всех членов коллектива;

■ стилистическая диффренциация;

■ универсальность; и

■ наличие устной и письменной разновидности .

Конечно, тот или иной литературный язык , в частности, современный русский литературный язык может быть определен как имеющий перечисленные признаки. Но при этом возникают по крайней мере два вопроса:

1) почему совокупность этих признаков обобщается в понятии «литературный» — ведь ни один из них не содержит прямого указания на литературу,

2) соответствует ли набор этих признаков содержанию понятия «литературный язык» на всем протяжении его исторического развития.

При всей важности раскрытия содержания термина литературный язык через набор специфических признаков представляется очень нежелательным отрыв его от понятия «литература». Такой отрыв дает повод к попыткам заменить филологический термин литературный термином стандартный . Критические замечания по поводу термина стандартный язык были в свое время сделаны автором этих строк , Ф.П. Филиным , Р.А. Будаговым . Можно сказать, что попытка заменить термин литературный язык термином стандартный язык в нашей филологической науке потерпела неудачу. Но она показательна как выражение тенденции к дегуманизации языкознания, к замене в этой науке содержательных категорий категориями формальными.

Наряду с термином литературный язык и вместо него в последнее время все чаще употребляются термины нормированный язык и кодифицированный язык . Термин нормированный язык из всех признаком литературного языка оставляет и абсолютизирует только один, хотя и важный, но в изоляции от других признаков, не раскрывающий сущности обозначаемого явления. Что касается термина кодифицированый язык , то его вряд ли вообще можно признать правильным. Кодифицирована может быть языковая норма, но не язык. Объяснение названного термина как эллипсиса (кодифицированный язык — язык, имеющий кодифицированные нормы) не убеждает. В употреблении термина кодифицированный язык просматривается тенденция к абстракционизму и субъективизму в трактовке такого

важнейшего общественного явления, как литературный язык . Ни норма, ни тем более ее кодификация не могут и не должны рассматриваться в отрыве от всей совокупности реальных свойств действительно существующей (т.е. употребляемого в обществе) литературного языка .

Функционирование и развитие литературного языка определяется потребностями общества, совокупностью многих социальных факторов, накладывающихся на «внутренние законы» развития каждого конкретного языка Кодификация нормы (не языка!) является, даже если она осуществляется не одним человеком, а научным коллективом, по существу субъективным актом. Если кодификация соответствует общественные потребностям — она «работает», приносит пользу. Но все равно кодификация нормы вторична по отношению к языковому развитию, они может способствовать лучшему функционированию литературного языка, может оказать определенное влияние на его развитие, но не может быть решающим фактором в исторических преобразованиях литературного языка.

Реформатором русского литературного языка , утвердившим его нормы, был не какой-либо «кодификатор» (или «кодификаторы»), а Александр Сергеевич Пушкин , который, как известно, не сделал научных описаний норм русского литературного языка, не написал реестра предписывающих правил, но создал образцовые литературные тексты различных типов. Нормативный аспект литературно-языковой практики Пушкина был лингвистически безупречно определен Б.Н. Головиным: «Поняв и почувствовав новые требования общества к языку, опираясь на народную речь и речь литераторов — своих предшественников и современников, великий поэт пересмотрел приемы и способы использования языка в литературных произведениях, и язык заблистал новыми, неожиданными красками. Речь Пушкина стала образцовой и, благодаря литературному и общественному авторитету поэта, была признана нормой, примером для подражания. Это обстоятельство серьезно сказалось на развитии нашего литературного языка в XIX-XX вв.» .

Таким образом, обобщение признаков, не содержащих в себе прямых указаний на литературу, как признаков литературного языка оказывается зыбким. Но, с другой стороны, попытки заменить термин литературный язык терминами стандартный язык , нормированный язык , кодифицированный язык ведут к явному обеднению и искажению сущности обозначаемого явления. Не лучше обстоит дело определением через набор признаков при рассмотрении литературного языка в исторической перспективе. Поскольку указанные выше признаки во всей своей совокупности присущи современному русскому литературному языку, некоторые филологи «считают невозможным применение термина литературный по отношению к русскому языку до XVIII в. При этом их не смущает то, что существование русской литературы с XI в, ни у кого никогда не вызывало сомнений. «Исторические противоречия в таком ограничительном употреблении термина «литературный язык», — писал Виноградов, — очевидны, так как получается, что донациональная литература (например, русская литература XI-XVII веков., английская литература дошекспировского периода и т. д.) не пользовалась литературным языком или — вернее — написана на нелитературном языке» .

Ученые, отказывающиеся от термина литературный язык применительно к донациональной эпохе, идут путем, который вряд ли можно признать логичным: вместо того чтобы учесть историческую ограниченность понимания литературного языка как явления, обладающего комплексом названных выше признаков, они ограничивают эпохой национального развития само понятие литературного языка . Хотя противоречивость такой позиции очевидна, в специальной литературе мы постоянно встречаемся с терминами письменный язык , книжный язык , книжно — письменный язык и т. п., когда речь идет о русском языке XI — XVII вв., а иногда и XVIII в.

Думается, что этот терминологический разнобой не оправдан. О литературном языке смело можно говорить по отношению к любому времени, когда существует литература. Все признаки литературного языка вырабатываются в литературе. Вырабатываются не сразу, поэтому искать их все на любом отрезке времени бесполезно и антиисторично. Надо, конечно, учитывать и то, что исторически меняется содержание и объем самого понятия «литература». Однако неизменной остается связь понятий «литературный язык» и «литература».

Употребление вместо термина литературный язык какого-либо другого — стандартный язык , нормированный язык , кодифицированный язык — означает подмену одного понятия другим понятием. Конечно, рассуждая отвлеченно, можно построить «конструкты», соответствующие терминам стандартный язык , нормированный язык , кодифицированный язык , но эти «конструкты» никак нельзя отождествить с литературным языком как языковой реальностью.

Исходя из перечислявшихся выше признаков литературного языка можно построить много оппозиций, характеризующих соотношение литературного и нелитературного языка: обработанный — необработанный, нормированный — ненормированный, стабильный — нестабильный и т. д. Но такого рода оппозиции определяют лишь отдельные стороны рассматриваемых явлений. Какова же наиболее общая оппозиция? Что именно выступает как нелитературный язык?

«Всякое понятие лучше всего выясняется из противоположений, а всем кажется очевидным, что литературный язык прежде всего противополагается диалектам. И в общем это верно; однако, я думаю, что есть противоположение более глубокое, которое в сущности и обусловливает те, которые кажутся очевидными. Это противоположение литературного и разговорного языков» . Конечно, Щерба прав в том, что противоположение литературного и разговорного языков более глубокое (и более широкое), чем противоположение литературного языка и диалектов. Последние существуют, как правило, в разговорном употреблении и таким образом включаются в сферу разговорного языка. Соотнесенность литературного языка именно с разговорным языком (включая диалекты) в историческом плане постоянно подчеркивал Б.А. Ларин .

О соотнесенности литературного и разговорного языков. Щерба указал и на основу структурных различий между этими разновидностями языкового употребления: «Если вдуматься глубже в суть вещей, то мы придем к заключению, что в основе литературного языка лежит монолог, рассказ, противополагаемый диалогу — разговорной речи. Эта последняя состоит из взаимных реакций двух общающихся между собой индивидов, реакций нормально спонтанных, определяемых ситуацией или высказыванием собеседника. Диалог — в сущности цепь реплик. Монолог — это уже организованная система облеченных в словесную форму мыслей, являющая отнюдь не репликой, а преднамеренным воздействием на окружающих. Всякий монолог есть литературное произведение в зачатке» .

Разумеется, надо ясно представлять себе, что, выдвигая концепцию диалога и монолога, Щерба имел в виду две главные разновидности употребления языка, а не особые формы их отражения в художественной литературе. «Если вдуматься глубже в суть вещей», как думал Щерба, то невозможно отрицать, что большинство признаков литературного языка, о которых речь шла выше, возникли в результате монологического (подготовленного, организованного) употребления языка. Обработка и затем нормализация языка осуществляется, несомненно, в процессе построения монолога. А на основе обработанности и нормализованности вырабатываются универсальность и всеобщность. Коль скоро «организованная система облеченных в словесную форму мыслей» всегда связана с определенной сферой общения и отражает ее особенности, создаются предпосылки функционально-стилевой дифференциации литературного языка . С монологическим употреблением связана и стабильность, традиционность литературного языка, так как монолог «протекает более в рамках традиционных форм, воспоминание о которых при полном, контроле сознания является основным организующим началом нашей монологической речи» .

Концепция соотнесенности диалога — монолога как основы соотнесенности разговорного и литературного языка хорошо объясняет и сам Процесс зарождения, возникновения литературного языка. В основе этого процесса лежит преобразование неподготовленного диалогического употребления языка в подготовленное монологическое употребление.

Поскольку признается противоположение литературный язык — разговорный язык, то представляется неправомерным термин литературный разговорный язык . Разговорный язык остается разговорным и в тех случаях, когда разговаривают носители литературного языка (если речь идет о настоящем разговоре, т. е. о неподготовленном, спонтанном обмене репликами), и не становится «литературным» только от того, что собеседники разговаривают не на диалекте. Другое дело — устная форма литературного языка. Она, конечно, накладывает определенный отпечаток на литературный язык, ведет к появлению некоторых специфических особенностей построения монолога, но монологическая природа очевидна.

Все сказанное выше касалось компонента литературный в термине литературный язык . Теперь надо сказать и о компоненте язык . Конечно, когда говорят и пишут литературный язык , разговорный язык, то имеют в виду не разные языки, а две главные разновидности общенародного языка (иначе этнического языка или этноязыка). А точнее — имеются в виду разновидности употребления языка: литературная и разговорная. Так что в интересах точности следовало бы употреблять термины литературная разновидность употребления языка, разговорная разновидность употребления языка. Но в силу широкого распространения и всеобщего признания, а также большей краткости терминов литературный язык и разговорный язык приходится мириться с их неполнотой и некоторой двусмысленностью (появляющееся в нашей специальной литературе понимание противоположения русского литературного языка и русского диалектного языка, русского литературного языка и русского разговорного языка именно как противоположение разных русских языков).

Применение термина литературный язык в современной русистике не отличается единством. Наиболее ярким проявлением такого положения являются попытки заменить термин литературный язык другими терминами или «добавить» к термину литературный язык то или иное уточнение (кодифицированный литературный язык). Путь к стабилизации значения термина литературный язык может быть только один — это путь конкретных всесторонних исследований того феномена, который именуется литературным языком и который предстает как «не подлежащая никакому сомнению языковая реальность» в литературных текстах от времени их появления до наших дней.

ПО ДИСЦИПЛИНЕ «ИСТОРИЯ РУССКОГО ЛИТЕРАТУРНОГО ЯЗЫКА»

Лекция № 1

1. Предмет истории русского литературного языка. Предмет изучения курса – история развития родного языка, процессы его развития, их сущность. Обращение к древним письменным памятникам как объекту изучения курса.

История русского литературного языка – наука о сущности , происхождении и этапах развития русского национального языка, использовании его в разных речевых регистрах, смене этих регистров, их эволюции. Традиции изучения истории русского литературного языка: история русского литературного языка как историческая стилистика (в трудах В.В. Виноградова, Г.О. Винокура и их последователей А.И. Горшкова, Е.Г. Ковалевской), как историческая ортология (основатель направления – А.И. Соболевский, последователи – Н.И. Толстой, М.Л. Ремнева), как историческая социолингвистика (Б.А. Успенский, В.М. Живов).

Понятие литературного языка. Литературный язык как явление книжной культуры. Историко-культурные предпосылки и условия формирования литературного языка. Понятие литературного и письменного языка, литературного языка и языка художественной литературы. Литературный и разговорный язык. Стилистическая неоднородность литературного языка, изменения ее характера в процессе исторического развития.

Понятие языковой нормы. Книжная норма как основа литературного языка, языковая норма как историческая категория. Система языка и норма. Различные виды норм. Специфика книжной нормы. Ее связь с обучением и сознательным усвоением, с литературно-языковой традицией. Связь истории литературного языка с историей культуры.

2. Языковая ситуация как фактор развития литературного языка. Типология культурно-языковых ситуаций: одноязычие, двуязычие (иноязычие), диглоссия. Д вуязычие – сосуществование в обществе двух равноправных по своим функциям языков. Диглоссия – стабильная языковая ситуация, характеризующаяся устойчивым функциональным балансом сосуществующих языков, находящихся в дополнительном распределении. Признаки, отличающие диглоссию от двуязычия: недопустимость применения книжного языка как средства разговорного общения, отсутствие кодификации разговорного языка и параллельных текстов с одним и тем же содержанием. Изменение языковой ситуации в истории развития русского литературного языка. Доказательства существования в Древней Руси диглоссии (Б.А. Успенский, В.М.Живов). Аргументы против диглоссии (В.В. Колесов, А.А. Алексеев).

3. Основные этапы развития русского литературного языка . Разные точки зрения по вопросу периодизации курса истории русского литературного языка : Б.А. Успенский, А.М. Камчатнов и принятая большинством лингвистов периодизация.

I период. Литературный язык Древней Руси (XI-XIV вв.) – начальный этап литературно-языковой истории восточных славян. II период. Развитие русского литературного языка на основе древнерусских литературно-языковых традиций в условиях консолидации русского народа (XIV-XVII вв.). III период. Формирование русского литературного языка нового типа (XVIII- нач. XIX вв.). Опыты нормализации русского литературного языка и построения его стилистической системы. IV период. Развитие современного русского литературного языка (c начала XIX в.) как единой и универсальной нормализованной системы, обслуживающей все сферы культурной деятельности. Оформление системы нормированной устной речи как отражение процесса вытеснения диалектов и просторечия из сферы устного общения.

Лекция № 2

Литературный язык Древней Руси (XI-XIV вв.): происхождение русского литературного языка .

После крещения Руси (988 г.) был перенят болгарский вариант старославянского языка – южнославянский язык и распространяется письменность на этом языке. Усвоение южнославянской книжной традиции было обусловлено не столько ориентацией на Болгарию, сколько посреднической ролью южных славян как проводников греческого культурного влияния: ориентация была греческой, письменность – болгарской. Таким образом, христинизация вводит Русь в орбиту византийского мира, а средством византизации русской культуры и выступает церковнославянский язык. Все выше сказанное позволяет говорить о первом южнославянском влиянии и связывает с ним начальную фазу формирования литературного языка восточных славян. По сути, первое южнославянское влияние – крещение Руси по восточному образцу и заимствование древнеболгарской письменности. Старославянский же язык рано стал подвергаться воздействию этнических языков и распадался на разные редакции (изводы), в частности, формируется русский извод церковнославянского языка. С другой стороны, наличие на Руси древнерусских памятников свидетельствуют о существовании письменности на двух языках. Важный вопрос этого периода состоит в следующем: определить, какой из них является литературным языком Древней Руси.

2. История научной полемики о .

История научной полемики о происхождении русского литературного языка связана с традицией противопоставления теории старославянского происхождения русского литературного языка А.А. Шахматова и теории исконно восточнославянской основы русского литературного языка С.П. Обнорского.

Гипотеза А.А. Шахматова получила широкое распространение. В работе «Очерк современного русского языка» А.А. Шахматов писал: «По своему происхождению русский литературный язык – это перенесенный на русскую почву церковнославянский (по происхождению древнеболгарский) язык, в течение веков сближавшийся с народным языком и постепенно утративший и утрачивающий свое иноземное обличье». По его мнению, «древнеболгарский язык на Руси осознавался как чужой язык не более столетия, после чего к нему привыкли как к своему», что и позволяет говорить об «обрусение» южнославянской основы . Для доказательства этого тезиса А.А. Шахматов приводит 12 признаков иноязычной основы современного русского языка: 1) неполногласие; 2) сочетание ра, ла в начале слова; 3) сочетание жд вм. ж ; 4) аффриката щ вм. ч ; 5) отсутствие перехода [е] > [о]; 6) начальное ю вм. у ; 7) твердое з вм. мягкого (польза, непритязательный ); 8) вокализация о, е на месте редуцированных; 9) прояснение гласных ы, и на месте напряженных редуцированных; 10) грамматические формы с церковнославянскими флексиями (м. р.: -аго, -яго ; ж. р.: - ея); 11) церковнославянское словообразование; 12) церковнославянская лексика.

В 50-е гг. 20 в. С.П. Обнорский выдвинул теорию восточнославянской основы русского литературного языка, предполагая, что современный русский язык в своей генетической основе является не заимствованным, а русским. В его работах речь идет о древнерусском литературном языке, который со времен второго южнославянского влияния стал подвергаться церковнославянизации, точнее, «оболгарению» русского языка . Недостатки теории: непонятно, каков удельный вес церковнославянского надстрата; ориентация на жанрово ограниченный круг источников устной народной традиции, послужившие основой для формирования наддиалектной формы – койне. В результате чего церковнославянский язык «застывал», употребляясь только в культовой сфере, а древнерусский язык эволюционировал.

После выхода работ С.П. Обнорского (1934 г.) началась научная дискуссия, отмечалось критическое отношение к его теории (А. М. Селищев, В. В. Виноградов), появились новые концепции. Концепция диглоссии (Б.А. Успенский, А.В. Исаченко), согласно которой литературным языком был церковнославянский язык, а народно-разговорная речь существовала параллельно, не являясь литературной формой. Концепция двуязычия (Ф.П. Филин, вслед за М.В. Ломоносовым) – сосуществование церковнославянского и древнерусского языков, каждый со своими разновидностями. Гипотеза В.В. Виноградова – идея о единстве литературного языка на общенародной основе. Два типа древнерусского литературного языка: книжно-славянский и народно-литературный (по В.В. Виноградову).

Лекция № 3

Литературный язык Древней Руси (XI-XIV вв.): характеристика письменных памятников.

Традиционно принято говорить о двух типах письменных памятников Киевской Руси: христианских и светских. Памятники христианской литературы создавались на церковнославянском языке. Переводная христианская литература включает Евангелие, Псалтырь, Прологи, Патерики. Жанрами оригинальной христианской литературы являются «Хожения», «Жития», «Слова», «Поучения». Переводная светская литература – это произведения, переведенные с латыни, греческого языка («История иудейской война» И. Флавия, «Девгениево деяние»). Оригинальная светская литература – народно-литературные памятники, созданные на древнерусском языке (летописи, хроники; «Повесть временных лет», «Слово о полку Игореве», «Поучение Владимира Мономаха»).

Разнообразие письменных памятников Киевской Руси определяет и типологию языковых традиций и их разновидностей, которые характеризуются соотношением разных языковых элементов в пределах одного древнего текста.

Разновидности языковых традиций на церковнославянской основе : стандартный, осложненный, формульный, упрощенный, гибридный церковнославянский язык. Стандартный церковнославянский язык - язык Евангелия, жития. Осложненный церковнославянский язык представляет собой изложение, усиленное риторически, поэтически, экзотическими, экспрессивными, архаичными лексемами. Формульный («клишированный») церковнославянский язык является прямым цитированием или парафразированием канонических (библейских) текстов (крьстъ целовати, знаменаше крьстьнымъ образомъ и т.д.). Упрощенный церковнославянский язык характеризуется включением элементов народно-разговорного языка. Гибридный церковнославянский язык представляет собой чересполосицу, замену языковых средств церковнославянского языка на элементы народно-разговорного языка.

Разновидности языковых традиций на древнерусской основе : стандартный, диалектный, осложненный, деловой (формульный), славянизированный древнерусский язык. Стандартный древнерусский язык – языковая традиция, демонстрирующая общие тенденции древнерусского языка. Диалектный древнерусский язык отражает определенные диалектные черты. Осложненный древнерусский язык представляет собой изложение, усиленное риторически, поэтически, содержит символическое и образное употребление, отражение фольклорных традиций. Деловой (формульный) древнерусский язык опирается на употребление клише, стандартных выражений древнерусских документов (ити на роту, головой повалити, лицемъ вз#ти и т.д.). Славянизированный древнерусский язык – языковая традиция, где несистемно славянизированы лишь некоторые формы.

2. Статус деловой письменности в Древней Руси

В Древней Руси деловая письменность имеет древнюю традицию, что подтверждают 3 договора Олега с греками, найденные в составе «Повести временных лет». Неоднозначный статус деловой письменности в истории русского литературного языка (изолированность или стилистически определенная разновидность) мотивирован критической социально ориентированной ситуацией её возникновения. Г.О. Винокур приводит аргументы, свидетельствующие об обособленности делового языка: функционирование только в сфере делового документоведения, содержание деловых документов ограничено характером употребления, семантически ограниченный состав лексики. А.И. Горшков, А.М. Камчатнов считают, что изолировать деловой язык от системы разновидностей древнерусского языка нет достаточных оснований, поскольку «он (деловой язык) представляет собой общественно важную, стилистически обработанную и упорядоченную разновидность употребления древнерусского языка, а на последующих этапах развития постепенно усиливал свои связи с «собственно литературным» языком и своё влияние на него». А.М. Камчатнов: «… XI-XIV вв. свойственно противопоставление трёх стилей литературного языка – сакрального, славяно-русского и делового».

Языковая специфика деловых документов определялась особенностями её содержания, о чём свидетельствует, например, констатация Афанасия Матвеевича Селищева: «Когда говорили о воровстве, о драке, о вырванной бороде, о разбитом в кровь лице, применялась и соответствующая речь – речь обыденной жизни … Не только стиль, но и точность содержания деловой речи, документальная точность требовала применения соответствующих слов – слов русских определенного значения». Действительно, речь шла о предметах, явлениях и понятиях, специфически русских. Поэтому в основе деловых памятников – древнерусский язык, связь с терминологической системой устного права, отсутствие сакральности. Таким образом, можно отметить следующие особенности деловой юридичесской письменности Древней Руси («Русская правда», дарственные и договорные грамоты): жанрово-функциональная маркированность (использование для практической надобности), семантически ограниченный состав содержательной структуры (употребление лексики юридического характера: вира, видокъ, послухъ, татьба, головничество, исцево и т.д.), однообразие синтаксических конструкций (условные придаточные, императивно-инфинитивные конструкции, нанизывание простых предложений), наличие языковых формул и отсутствие образно-выразительных средств.

3. Языковая специфика произведений бытовой письменности : берестяные грамоты (частная переписка) и граффити (бытовые, посвятительные, религиозные надписи).
Лекция № 4

Культурно-языковая ситуация Московской Руси в конце XIV – середине XV века.

1. Пути развития разговорного и литературного языка в период формирования Московского государства.

Со второй половины XIV века Московское княжество стало быстро развиваться, присоединяя соседние. Москва – духовный и политический центр России: «Москва – третий Рим». Говор Москвы становится пёстрым, включая заимствования из языков соседних народов. Формируется один из переходных говоров – московское койне , который стал основой языка великорусской народности. От древнерусского языка этот язык отличался, например, своим словарным составом (за счет изменения идеологии, реалий). Кроме экстралингвистических предпосылок, обусловивших перестройку отношений между книжным и некнижным языком, обозначались и внутриязыковые причины, характеризующие разговорный язык Московского государства к. XIV в. Среди них – изменение фонологической системы после процесса падения редуцированных; утрата грамматических категорий (звательной формы, двойственного числа); унификация типов склонения во мн. ч.; употребление перфекта без связки; распространение новых союзов. В сложившейся ситуации разговорный и литературный язык стали отличаться друг от друга: нейтральные ранее (общие) формы становятся специфически книжными, т.е. образуются новые корреляции церковнославянского и живого русского языка. Так, формы руцh, нозh, помози, Бозh, пеклъ, мооглъ, мя, тя и т.д. теперь противопоставлены формам разговорной речи. Соответственно, увеличивается дистанции между церковнославянским и русским языками как книжным и некнижным языками.

2. Второе южнославянское влияние.

Одним из спорных вопросов в истории русской письменности остается вопрос о роли так называемого к. XIV в. - нач. XVI в. – второй после периода христинизации Руси (X-XI вв.) волны влияния на русскую книжную культуру со стороны южнославянской письменной культуры (Болгарии и отчасти Сербии). Это была реформа принципов перевода с греческого языка, литературного языка и орфографии, проведенная в XIV в. болгарским патриархом Евфимием Тырновским, которая очень быстро распространилась. Осуществление реформы в русской письменности связано с именем митрополита Киприана – серба или, по другим сведениям, болгарина родом, эмигрировавшего на Русь в общем потоке южнославянской эмиграции. Отсюда другое название процесса – Кипрановская справа.

На второе южнославянское влияние как на кардинальное событие истории русского литературного языка первым обратил внимание в XIX веке А.И. Соболевский. Открытие Соболевского получило широкое признание. Б.А. Успенский: «В основе этого явления – пурификаторские и реставрационные тенденции: его непосредственным стимулом было стремление русских книжников очистить церковнославянский язык от тех разговорных элементов, которые проникли в него в результате его постепенной русификации (т.е. приспособления к местным условиям)». Прежде всего А.И. Соболевский обратил внимание на изменения во внешнем оформлении рукописей, указал на нововведения в графике, изменения в орфографии этих памятников письменности по сравнению с предшествующими периодами. На этом материале он сделал вывод о том, что русская письменность в период конца XIV в.- нач. XVI в. подпадала под сильное влияние южнославянской письменности, отсюда и возник термин "второе южнославянское влияние". По сути, все обозначенные изменения сближали древнерусские рукописи с болгарскими и сербскими памятниками письменности той же эпохи. Действительно, образец для русских рукописей – исправленные церковные книги Болгарии и Сербии, где к концу XIV в. закончилась правка религиозных книг, и многие видные церковные деятели (митрополит Киприан, Григория Цамблак, Пахомий Логофет) прибыли в Москву. В связи с политическим и экономическим ростом Москвы усиливается и авторитет московской церкви, церковной литературы, а значит, и роль церковнославянского языка. Поэтому деятельность по редактированию церковных книг в Москве в этот период оказалась уместной. Исправление и переписывание книг было обусловлено прежде всего переводом русской церкви со студийного устава, господствовавшего в Византии до конца XI в. и оттуда пришедшего на Русь, на иерусалимский устав, упрочившийся в XIV в.во всем православном мире. Естественный для церкви консерватизм и почтение к старине побуждали книжников, с одной стороны, сохранять письменную традицию древних текстов, сознательно архаизируя книжный язык, а с другой стороны, славянские языки именно в XIV столетии настолько существенно изменились и в системе вокализма, консонантизма, акцентологии, и в лексико-грамматическом плане, что употребление многих знаков в древних текстах стало непонятным. Это такие буквы, как @, \, #, >, i, s, ^, h. Подлинное понимание их употребления могло быть достигнуто на базе создания научной истории славянских языков, но церковные книжники XIV столетия были ещё далеки даже от постановки такой задачи. И вот вырабатываются искусственные правила написания этих букв, употребление которых стало неясным. У русских книжников эти искусственные правила встречают глухое, но упорное сопротивление. Поэтому цель предпринятой книжниками правки – привести церковные книги в первоначальный, наиболее точный, соответствующий греческим оригиналам, вид.

Следствия второго южнославянского влияния :

1) восстановление в графике греческих букв (j, k, ^, i), юса большого, исчезнувшего из практики; появление идеографических знаков и символов (Д.С. Лихачев отмечает «геометрический орнамент текста»);

2) устранение йотации, т.е. отсутствие написаний с j в поствокальной позиции перед а и #, теперь йотация передается не буквой ", а буквами а и #: сво#(//////своа), добраа, диаконъ (написание нейотированных букв – греческий образец);

3) правописание еров подчиняется дистрибутивным правилам: на конце слова всегда ь, в середине ъ. Это искусственное правило было обусловлено совпадением рефлексов этимологических *ъ, *ь в одной фонеме, что сделало эти буквы омофоничными и взаимозаменяемыми.

4) распределение в написании букв i и и: перед гласными пишется i, что также связано с греческой моделью (это правило было усвоено гражданской орфографией и сохранилось до реформы 1917-1918 гг.);

5) отражение рефлексов и процессов книжно-славянского языка (палатализаций, первого полногласия);

6) увеличение числа титлов, надстрочных знаков и знаков препинания.

7) возникновение и распространение риторически украшенной манеры письма - стиля «плетения словес» - как способа построения текста, берущего начало в церковных произведениях, затем передшего в светские. Впервые на Руси стиль «плетения словес» книжник XIV в.- нач. XV в. Епифаний Премудрый ввел в «Житии Стефана Пермского».

Стиль «плетения словес» возник «из идеи исихазма о непознаваемости и неназываемости Бога, т.е. к имени Бога можно лишь приблизиться, пробуя разные способы именования» (Л.В. Зубова). Исихазм – этико-аскетическое учение о пути к единению человека с Богом, о восхождении человеческого духа к божеству, «божественности глагола», необходимости пристального внимания к звучанию и семантике слова, служащего для называния сущности предмета, но часто не способного выразить «душу предмета», передать главное. Исихасты отказывались от слова: созерцание дает прямое общение с Богом, поэтому исихастов еще называли «молчальниками». Слово - «божественный глагол».

Термин «плетение словес» не вполне адекватно передает сущность стиля. Фраза «плести словеса» была известна и до Епифания в значении ‘производить новые слова’; в переводах византийского гимна встречаем: «слово плетущее словесъ сладкопhния». Таким образом, ни термин «плетение словес», ни витиеватость риторического стиля для XIV - XV вв. не новы. Новой является побудительная причина возвращения к витиеватости. Исихастское отождествление слова и сущности явления вызывало в словесном творчестве, казалось бы, противоположный результат – плеоназм, который для этой эпохи был оправданным, поскольку в обозначении конкретности «вещи» воплощались единство высокой идеи с низменной. А житийный жанр накапливал различную лексику общего значения, важным оказывался общий смысл, а не значения отдельных слов, что становилось основой для развития многозначности и синонимии. Тем более что в центре внимания – абстрактность, эмоциональность, символичность, образность языковых средств выражения и конструкций.

Важным следствием второго южнославянского влияния стало возникновением коррелятивных пар соотносительных славянизмов и русизмов. Прямые лексические заимствования из русского в церковнославянский язык стали невозможными. Создается своеобразный двуязычный русско-церковнославянский словарь (глаголю – говорю, реклъ – сказал, днесь – севодни, истина - правда). Таким образом, второе южнославянское влияние предопределило переход к двуязычию.

В целом следует отметить, что киприановская справа, проходившая на фоне национального подъёма (столетие между 1380 и 1480 гг. - это время между Куликовской битвой и полной ликвидацией зависимости Руси от Золотой Орды), всё-таки не вызвала такого раскола в церкви и обществе, какой позже вызвала никоновская справа XVII века, проходившая на фоне крепостной зависимости крестьянства. Между тем ведь и та и другая справа – это два этапа одного и того же процесса формирования современного церковнославянского языка с его искусственной орфографией и другими чертами неумелой архаизации, проведенной в обстановке полного отсутствия истории славянских языков как науки.

Языковая ситуация второй половины XV-XVI вв.

1. Архаизация языка публицистики второй половины XV-XVI вв.

Во второй половине XV века на процесс государственного строительства оказывают влияние мировоззрение двух духовно-религиозных течений: мистического православия и теологического рационализма. Идеи мистического православия отстаивали «заволжские старцы» во главе с Нилом Сорским, поскольку выступали против церковного и монастырского землевладения, осуждали убранство монастырей, декларировали аскетизм, отстраненность от мирских дел, в том числе и от политики, продолжали развивать идеи исихазма. В своих посланиях «заволжские старцы» отдавали предпочтение религиозно-нравственным вопросам, высказывали критическое отношение к Священному Писанию, поэтому для их манеры письма было актуально строгое соблюдение норм церковнославянского языка и отсутствие риторических излишеств. Манере изложения «заволжских старцев» следовали Максим Грек, Андрей Курбский. Идеолог другого церковно-политического течения конца XV - первой половины XVI вв., получившее название «иосифлянство», – Иосиф Волоцкий (Иван Санин, 1439-1515 гг.) – является автором ярких произведений публицистического характера. Взгляды его сторонников прямо противоположны: отстаивают незыблемость церковных догм и политическое влияние церкви, защищают церковно-монастырское землевладение, поддерживают концепцию абсолютной монархии, эстетизацию обряда. «Иосифляне» немало внимания уделяли описанию конкретных событий, деталей русского быта, поэтому в их произведениях нашли отражение и книжно-славянская пышная риторика, и разговорно-бытовые языковые элементы. В стиле «иосифлян» писал Иван Грозный.

2. Стилистические разновидности светской литературы и деловой письменности Московской Руси.

Специфика светской литературы Московской Руси – усиление общественно-политического значения. Поэтому те произведения, которые имели ярко выраженные политические тенденции и были направлены на прославление и возвеличивание молодого Московского государства, оформляются средствами церковнославянского языка («Сказание о Мамаевом побоище», «Повесть о взятии Царьграда»). Эта литература постепенно начала становиться вровень с литературой церковно-религиозной и вместе с тем поднимается авторитет народно-литературного языка. К тому же народно-литературный тип языка мог отличаться не структурными элементами, а риторической техникой: наличие/отсутствие риторической украшенности («Хождение за три моря» А. Никитина – произведение народно-литературного типа языка без риторических средств выражения).

В целом специфическими особенностями светской литературы в этот период можно считать следующие: семантическая обусловленность в выборе языковой традиции; чередование контекстов, характерные для церковнославянского и древнерусского языков, в рамках одного произведения; сознательное смешение языковых элементов разных традиций в зависимости от контекста; усиление авторитета народно-литературного языка.

Расширение функций делового языка Московской Руси . Многообразие жанров: от грамоток (частных писем) до государственных актов, отражающих стандартный приказной деловой язык. Сближение делового языка с книжно-литературным (статейные списки). Вторжение народно-разговорной стихии в сферу деловой письменности (грамотки, «пытошнные» речи, «расспросные» речи). Наличие стандартных языковых формул – начальных и конечных формуляров (отказные и отпускные книги, челобитные). Освоение иноязычной лексики и расширение тематики и структуры делового языка («Вести-Куранты», статейные списки).
Лекция № 6

Культурно-языковая ситуация Юго-Западной Руси (сер. XVI в.). Влияние книжной традиции Юго-Западной Руси на московскую книжную традицию.

1. Характеристика культурно-языковой ситуации Юго-Западной Руси.

К середине XVI в. в Юго-Западной Руси сложилась ситуация двуязычия, когда сосуществуют два литературных языка: церковнославянский язык юго-западнорусской редакции и «проста мова». В основе «простой мовы» - актовый канцелярский язык Юго-Западной Руси, официально признанный в польско-литовском государстве языком судопроизводства. Этот язык постепенно терял функции делового языка и становился литературным языком. В отличие от книжно-славянского языка Московской Руси он обнаруживает в своем составе несомненный разговорный субстрат, который искусственно «окниживается» за счёт славянизации (украинский вариант «простой мовы») и полонизации (белорусский «простой мовы»). Ко второй половине XVI в. возрастает престиж «простой мовы»: её начинают кодифицировать (словари Л. Зизания, П. Берынды); создают научные, публицистические произведения; переводят на простую мову библейские книги. Церковнославянский язык в это время принимает статус языка учёного сословия: появляются фундаментальные грамматики Лаврентия Зизания и Мелетия Смотрицкого; ориентация на латынь в грамматике (конструкции и формы) и лексике (заимствования-латинизмы) в результате влияния западноевропейской католической культуры; наличие полонизмов и украинизмов посредством светско-делового и общественно-бытового языка образованных людей. Так сформировался юго-западный извод церковнославянского языка. Таким образом, юго-западный извод книжно-славянского языка и «проста (русска) мова» – литературно-языковые посредники западноевропейского влияния.

2. Л итература «русского барокко» В середине XVII в. Украина воссоединяется с Россией и превращается из культурного центра в периферию. Местные книжники переселяются в Москву: Симеон Полоцкий, Сильвестр Медведев, Карион Истомин, позже Феофан Прокопович. Их творческое наследие – л итература «русского барокко» , представленная торжественной, эпистолярной, ораторской прозой, виршами и драматургией. Язык этой литературы книжно-славянский, но отличный как от церковнославянского языка русского извода, так и от церковнославянского языка юго-западнорусской редакции. От «старого» церковнославянского его отличает наличие латинизмов, полонизмов, украинизмов, имен античных героев и богов. От церковнославянского языка юго-западнорусской редакции отличается меньшим количеством полонизмов и провинциализмов.
Лекция № 7

Культурно-языковая ситуация первой половины XVII века. Формирование восточнославянской грамматической традиции.

Процесс нормирования книжно-литературного языка связан с развитием книгопечатания. В 1553 году создан Печатный двор в Китай-городе. Во второй половине XVI в. в Москве появляются первые печатные книги. Книгопечатание способствовало

• 
  выработке единообразного правописания;
• 
  усилению объединяющей роли литературного языка по отношению к территориальным диалектам;
• 
  распространению литературного языка по всей территории государства и среди всех социальных групп грамотных людей.

Грамматики существовали до начала книгопечатания: в XI – XIV вв. появлялись специфические лексико-грамматические сочинения (донациональный этап развития грамматической традиции), в XVI-XVII вв. – переводные грамматики (преднациональный этап развития грамматической традиции). Так, в 20-е гг. XVI в. Дмитрием Герасимовым была переведена латинская грамматика Доната (IV в. до н.э.).

Грамматические труды, вышедшие в этот период в Западной Руси, ориентированы также и на греческие грамматики. В 1596 г. вышла грамматика «Адельфотис» (адельфотис с греч. ‘братство’), изданная студентами Львовской братской школы, которая стала первым пособием для сопоставительного изучения славянской и греческой грамматик. Не случайно полностью грамматика называлась «Грамматика доброглаголиваго еллино-славенскаго языка», содержала грамматические категории, близкие греческим образцам (гласные долгие и краткие, согласные – полугласные и безгласные).

Грамматика «Адельфотис» стала основой для другого грамматического труда. Это была «Грамматика словенска совершенаго искуства осьми частей слова» Лаврентия Зизания, вышедшая в г. Вильно в 1591 г., где излагалось традиционное для античности «учение о осьми частях слова». Некоторые части грамматики Зизания представлены таким образом, что текст на церковнославянском языке сопровождается переводом на «просту мову». Эта особенность грамматики отражает школьную практику Юго-Западной Руси. Присутствует противопоставление форм церковнославянского языка и «простой мовы» на разных уровнях: орфографическом (коликw - колкw, четыри – чотыри), лексическом (вhжество – вhдане, извhстное – певное) и грамматическом (еже писати – жебысмы писали). Коррелятами к церковнославянским словам греческого происхождения в «простой мове» выступают калькирующие их сложные слова, которые по своей структуре можно расценивать как славянизмы (етимологiя – истиннословiе). Поэтому противопоставление форм церковнославянского языка и «простой мовы» в одних случаях – противопоставление книжного и разговорного, в других – противопоставление греческого и славянского. Таким образом, Лаврентий Зизаний явно искусственно стремится противопоставлять орфографический облик слов, совпадающих в церковнославянском языке и «простой мове». Специфические особенности грамматики: выделял собственные и нарицательные существительные (в отличие от «Адельфотис»), 5 залогов, 4 наклонения (изъявительное, звательное, молитвенное, неопределенное). Приложение грамматики - «Лексис, сиречь речения в кратце собранны и из словенскаго языка на просты русский диялект истолкованы» (1061 слово).

В начале XVII в. появляется наиболее полный и основательный труд по церковнославянской грамматике. Это - «Грамматика словенскiя правильное синтагма», изданная в г. Евье в 1619 г. Мелетием Смотрицким. Грамматика содержала следующие разделы: «Орфография», «Этимология», «Синтаксис», «Просодия». Введена грамматическая терминология: слози – это слоги, речение – это слово, слово – это предложение, этимология – это морфология, словочасти – это части речи. «Словочастей» в грамматике Смотрицкого было 8. «Части слова суть осмь: Имя. Мhстоимение. Глаголъ. Причастие. Нарhчие. Прhдлогъ. Союзъ. Междометие». При этом прилагательное – в составе имени. Термин «причастие» вводит М.Смотрицкий впервые. Таким образом, в славяно-русскую грамматику Смотрицкого перешло античное (греко-римское) деление словаря на части речи. Отмечены специфические грамматические категории: 7 родов (общий, мужской, женский, средний, всякий, недоуменный, приобщий); 4 залога (действительный, страдательный, средний, отложительный); 4 прошедших времени (преходящее, прешедшее, мимошедшее, непредельное); вводит понятие переходные и непереходные глаголы, а также личные, безличные, стропотные (неправильные), недостаточные глаголы. Вместе с тем М. Смотрицкий переводит отдельные грамматические конструкции на «просту мову», тем самым определенным образом её кодифицируя.

В 1648 г. на Печатном дворе в Москве было отпечатано переработанное издание «Грамматики» Мелетия Смотрицкого. При её переиздании формы гды, абымъ и т.д., поскольку они были чужды разговорной речи московских справщиков, были восприняты как книжные и сохранены в тексте. Поэтому формы «простой мовы», которые призваны пояснять церковнославянские формы «Грамматики» Мелетия Смотрицкого, были переведены в ранг нормативных церковнославянских форм. Переработка также затронула многие грамматические правила, в частности парадигмы склонения, приблизив их к традициям разговорной великорусской речи. Изменения касались и акцентологической системы, которая в предыдущем издании отражала нормы западнорусского произношения.

В целом «Грамматики» Мелетия Смотрицкого – фундаментальный свод грамматических правил церковнославянского языка и нормативный образец для богослужебных книг. Именно этот трактат стал основой грамматической нормализации официального варианта церковнославянского языка вплоть до времени М.В.Ломоносова, который сам учился по этой грамматике.

Наряду с указанными грамматиками в XVI в. в Западной Руси появляются церковнославянско-«русские» словари. Чтобы оценить значимость этого явления, достаточно заметить, что в русских условиях подобные словари будут издаваться только во второй половине XVIII века.

Кроме обозначенного выше «Лексиса» Л. Зизания, следует упомянуть «Лексикон словеноросский и имен тлъкования» Памвы Берынды (1 издание – Киев, 1627г.). В словаре почти 7000 слов, и это количество казалось невероятным. При этом «русская речь» («проста мова») противопоставляется «волынской» (украинской) и «литовской» (белорусской): цсл. пhтень – вол. пhвень – лит. петухъ. «Лексикон» П. Берынды шире по своему словнику. К словарю присоединен указатель собственных имен, содержащихся в церковных «Святцах», где представлено толкование имен грческого, еврейского, латинского происхождения.
Лекция № 8

Новые традиции развития литературного языка во второй половине XVII в. Расширение функций церковнославянского языка.

1. Никоновская справа (сер XVII в.).

Изменение церковнославянского языка под влиянием юго-западной идеологии – результат необходимости нормализации языка, что выражается в середине XVII в. в проведении новой книжной справы под руководством патриарха Никона. Лингвистические установки справщиков – правка книг по греческим образцам. Так, в греческое соответствие приводились написания: аггелъ, Иисусъ. Никоновская редакция регламентировала изменения в акцентологии имен: Аввакýм (вм. Аввáкум); Михаúл (вм. Михáил); в падежном управлении: во веки веков (вм. во веки веком); во Христе (вм. о Христе); в употреблении старых словоформ: мой, твой (вм. ми, ти); Однако противниками реформы – подлинно православной аудиторией – написание Иисусъ воспринималось как антихристианское. По их мнению, изменение формы слова, номинации чего-нибудь влечет за собой искажение самого существа христианского понятия; Бог – автор текста, и менять текст нельзя; выражение должно быть правильным, т.е. христианским. Поэтому разное отношение к языковой форме слова стало причиной раскола церкви при патриархе Никоне между противниками реформы («старообрядцами») и её сторонниками («новообрядцами»).

Соотнесение церковнославянского языка Юго-Западной Руси и церковнославянского языка Московской Руси обуславливает непосредственно влияние первого на второй, что и происходит в процессе никоновской и послениконовской книжной справы: формальные особенности церковнославянского языка юго-западнорусской редакции переносятся в церковнославянский язык великорусского извода, в результате отмечается образование единого общерусского извода книжно-славянского языка .

2. Активизация в употреблении церковнославянского языка.

XVII в. – время, когда начинается складываться русский литературный язык. Этот процесс характеризуется

• 
  возникновением «учёного» церковнославянского языка под влиянием книжности Юго-Западной Руси;
• 
  демократизацией литературы и литературного языка, появлением новых жанров, что связано с социально-экономическими сдвигами эпохи. Юго-Западной Руси

В развитии литературного языка в этот период в Москве наблюдаются новые тенденции: 1) сближение с народно-разговорным языком; 2) моделирование словенского языка, которое привело к его обособлению и появлению новых явлений – квазиславянизмов. Проще говоря, в системе церковнославянского языка появляются новые – демократические тенденции. Яркое их выражение – сочинения проповеднической и полемической литературы старообрядцев (дьякона Фёдора, Епифания, протопопа Аввакума и др.). «Вяканье» («просторечие», противопоставленное церковнославянскому красноречию) – основной стиль произведений протопопа Аввакума. Аввакум намеренно создаёт стилистический диссонанс, объединяющий сниженный разговорный и церковнославянский язык. Главная стилистическая особенность его текстов – нейтрализация славянизмов, в рамках которой просторечные выражения встраиваются в церковно-библейские формулы; церковнославянизмы в соседстве с просторечными выражениями ассимилируются (полна сети напехал Бог рыбы… ), т.е. появляются квазиславянизмы.

Подобные тенденции проявляются также в литературных жанрах, мало связанных с книжно-славянским языком, – в светских повестях XVII-XVIII вв. («Повесть о Фроле Скобееве», «Повесть о Шемякином суде», «Повесть о Горе-Злочастии» и др.), с появлением которых начинается ф ормирование демократической (посадской, торгово-ремесленной) литературы . Основные характеристики произведений этой литературы – стилеобразующий характер разговорно-бытовой и эмоционально-экспрессивной лексики, отсутствие единых норм грамматической системы, влияние устного народного творчества (приёмы и формулы былинного стиля, пословично-поговорочный склад, своеобразная рифмованная проза).

Другое проявление моделирования книжно-славянского языка – его пародийное использование. О пародийном использовании книжно-славянского языка свидетельствуют примеры первой половины XVII в. (письмовик из рукописного сборника I трети XVII в.). Во второй половине XVII в. увеличивается количество пародий на книжно-славянский язык, что связано с падением авторитета церкви, церковной литературы, церковнославянского языка. Это сатирические произведения, где часто церковнославянизмы используют для достижения комического эффекта, где обыгрывалось употребление устаревших формул («Сказание о крестьянском сыне», «Служба кабаку», «Повесть о Ерше Ершовиче» и др.).

Возможность пародийного использования книжно-славянского языка – свидетельство начинающегося разрушения диглоссии. Кроме того, сосуществование параллельных текстов на церковнославянском и русском языке (например, в Уложении 1649 г.) – явный признак двуязычия и нарушения принципа диглоссии. С сер. XVII в. в России – ситуация двуязычия. Дальнейшая тенденция – оттеснение русским языком церковнославянского языка на периферию.

Лекция № 9

1. Цель петровских реформ.

Первоначальный период формирования нового литературного книжного языка связан с Петровской эпохой, которая охватывает последнее десятилетие XVII в. – I четверть XVIII в. Секуляризация русской культуры – радикальное достижение петровской эпохи. Основными проявлениями этого процесса можно считать создание новых учебных заведений, учреждение Академии наук, издание первой русской газеты «Ведомости» (1703 г.), введение «Генерального регламента» (1720 г.), «Табеля о рангах» (1722 г.), увеличение количества печатных книг и русско-иностранных словарей. Языковое строительство – неотъемлемый факт петровских реформ. В.М. Живов: «Противопоставление двух языков замышлялось как антагонизм двух культур: старый книжный язык (традиционный) – это варварский, клерикальный (церковный), невежественный в представлениях петровских реформаторов, а новый книжный язык должен был стать европейским, светским и просвещённым».

2. Реформа графики как первый этап петровских преобразований в области языка.

Создание русского гражданского печатного шрифта (1708 – 1710 гг.) – инициатива самого Петра I. Деятельность по созданию нового алфавита проводилась Петром I совместно с работниками московской типографии (Мусиным-Пушкином, Ф. Поликарповым), начиная с 1708 г., когда вышел указ государя «новыми азбуками напечатать книгу геометрию на русский язык, которая прислана из военного походу и иные гражданские книги печатать теми ж новыми азбуками». 29 января 1710 г. Пётр утвердил новую азбуку – г р а ж д а н с к и й п е ч а т н ы й ш р и ф т, на обложке которой было указано: «Изображения древнихъ и новыхъ письменъ славенскихъ печатныхъ и рукописныхъ». На обороте обложки Пётр написал: «Сими литеры печатать исторические и мануфактурные книги, а которыя почернены, тhхъ въ вышеописанныхъ книгахъ не употреблять». К маю 1710 г. на «новоизобрhтенной» азбуке – гражданице – было напечатано 15 изданий, среди них первые: «Геометриа славенски землемhрие»; «Приёмы циркуля и линейки»; «Комплименты, или образцы, как писать письма къ разнымъ особамъ» и т.д. Образец стандартного употребления гражданского шрифта и орфографической практики новопечатных книг – наборная рукопись «Юности честнóе зерцало», или «Показания к житейскому обхождению, собранное от авторов начала XVIII века».

Параметры петровского реформирования кириллической азбуки:

• 
  изменение буквенного состава: первоначально Пётр распоряжается исключить 9 (по В.М. Живову)/ 11 (по А.М. Камчатнову) кириллических букв: и (иже); w (омега); z (земля); q (ук); ф (ферт); i (ижица); k (кси); j (пси); ^ (лигатура «от»); @ (юс большой); # (юс малый). Но в окончательно утвержденной азбуке 1710 г. были оставлены: и (иже); z (земля); q (ук); ф (ферт); k (кси).
• 
  регламентация букв е, э, я (введена буква э; вместо >, " - я; вместо ~ - е);
• 
  редактирование форм самих букв (узаконено округленное начертание букв в противоположность квадратной кириллице);
• 
  введение новых обозначений чисел (вместо букв арабские числа);
• 
  устранение титлов и надстрочных знаков.

Вновь введенный гражданский шрифт и церковный полуустав стали противопоставляться функционально: как церковные книги не могли быть напечатаны гражданицей, так и гражданские книги не могли печататься церковным полууставом. Разделение алфавита на церковный и гражданский – свидетельство двуязычия (сосуществование двух живых книжных языков) и двукультурия (противопоставление светского и духовного в печатных книгах).

3. Второй аспект лингвистических преобразований Петра I – реформа языка .

В 1697 г. Пётр I в Европе обнаружил, «что пишут, как говорят». Поэтому главным принципом языкового строительства в этот период стало формирование нового литературного языка на народной основе. Основная цель – переход от гибридного церковнославянского языка к «простому» российскому языку. Путь создания нового литературного языка – сочетание европеизированной лексики и русифицированной морфологии.

Основные тенденции языкового строительства Петровской эпохи:

1. 
   Обогащение словарного состава родного языка европеизированной лексикой.
2. 
   Создание русифицированной морфологии.
3. 
   Вытеснение приказного языка Московской Руси.

• 
  с появлением мощной переводческой деятельности, которая решала и проблему кадровой политики государства. Появление переводческой литературы означало, что в русский язык не только попадала иноязычная лексика, но и новое содержание требовало развитие новых форм родного языка, на что указывает и предписание государя: «… дабы внятнее перевесть, и не надлежит речь от речи хранить в переводе, … на свой язык уж так писать, как внятнее … ».
• 
  с процессом переустройства административной системы, реорганизацией военно-морского дела, развитием торговли, фабрично-заводских предприятий, в результате чего начинается формирование новой терминосистемы разных тематических групп.

1) прагматической: лексические заимствования по большей части мотивированы заимствованиями новых вещей и понятий, которые должны были осваиваться говорящими, чтобы кодифицироваться;

2) семиотической: употребление заимствований свидетельствовало об усвоении новой системы ценностей и об отказе от традиционных представлений.

При этом последняя функция проявлялась в тех случаях, когда заимствования сопровождаются в тексте глоссой (греч "язык, речь"), т.е. толкованием непонятного слова через эквивалент данного языка, привычного для читателя (например, в «Генеральном Регламенте или Уставе» (1720 г.)).

В целом процесс заимствований в этот период характеризуется

1) как избыточностью (наличие глоссирований), так и недостаточностью (не всегда переводчикам удавалось обозначить новые понятия и предметы, подбирая слова из русского употребления);

2) удачным калькированием (productus "произведение", Sonnestand "солнестояние" и др.);

3) временным вытеснением из активного употребления русских слов (виктория вместо победа , баталия вместо битва , фамилия вместо семья , фортеция вместо крепость и др.);

4) переходом в пассивный словарный состав исчезнувших реалий (сенат, лакей, камзол, кафтан и др.).

Таким образом, широкое употребление заимствований не решило основной лингвистической задачи Петра. Устойчивая черта языковой политики этого времени – жалобы на непонятность юридических документов (ряд заимствований впервые появляется в законодательных актах). Так, в «Воинском Уставе» (1716 г.) кроме тех заимствований, которые глоссируются, встречается целый ряд подобных же лексических элементов, которые читатель должен был понимать своими силами (патент, офицер, артикул, эксекуция ). Для языковой ситуации Петровской эпохи актуально не только двуязычие как примета местного значения, но и многоязычие, связанное с появлением иностранной лексики.

Еще одна яркая примета языкового строительства этого времени – отсутствие единых морфологических норм : бессистемность в употреблении русских , разговорных и церковнославянских элементов (письма и бумаги Петра I, повести начала XVIII в.). С одной стороны, в морфологических особенностях создаваемого языка отражалось влияние прежней книжно-славянской традиции. 19 апреля 1724 г. Пётр I пишет указ Сеноду о составлении кратких поучений, где распоряжается «просто писать так, чтоб и поселянин знал, или на двое: поселянин простые, а в городе покрасивее для сладости слушающих …». Создается впечатление, что маркированные церковнославянские элементы воспринимаются как риторическое украшение, или как социокультурное задание в деятельности поэтов и писателей, а не как общекультурные значимые. Поэтому церковнославянский язык уже не универсальный язык. С другой стороны, создание русифицированной морфологии – попытка отредактировать тексты в соответствие с установками новой языковой политики. К морфологической правке относятся замена форм аориста и имперфекта л-формами без связки, форм инфинитива на –ть, форм 2 л. ед. ч. на –шь, форм двойственного числа на формы множественного числа, сосуществование в обращениях форм звательного и именительного падежа. Синтаксическая правка выражалась в замене конструкций «частица да + форма настоящего времени» синтетическими формами повелительного наклонения, одинарного отрицания двойным, конструкции с существительными в род. п. на согласованные словосочетания.

Стилистическая неупорядоченность литературного языка как генетическая неоднородность языковых средств выражения в его составе. Смешанный характер речи – признак формирования культурного диалекта.

Две разновидности литературной речи: славянороссийский язык и гражданское посредственное наречие. Славянороссийский язык – «обмирщенный» церковнославянский: сочетание церковнославянской грамматики и небольшого количества просторечий, заимствований (проповеди Феофана Прокоповича, Стефана Яворского, переводные научные сочинения, предисловие к «Лексикону трехъязычному» Федора Поликарпова). Создание гражданского посредственного наречия как доступного и понятного письменного литературного языка нового типа – главная лингвистическая установка Петра I. Сложный состав этого литературного языка: русские разговорные, просторечные, церковнославянские элементы, европейские заимствования, искусственные образования, неологизмы, кальки, индивидуальные авторские лексемы (переводы технических книг, переводные повести, драмы, интимная поэзия, письма, газеты).

Роль «приказного» языка в развитии литературного языка: раньше противопоставлялся церковнославянскому, теперь перемещается на периферию. В новых условиях литературность текстов перестает связываться с признаками книжности и определяется экстралингвистическими параметрами. Вследствие чего создается возможность существования нелитературных текстов на литературном языке. Новый язык приобретает атрибут полифункциональности: включение в языковую культуру тех сфер, которые были вне пределов его функционирования (духовная словесность, законодательство, делопроизводство).

Таким образом, культурная политика Петра I привела к радикальному изменению языковой ситуации:

• 
  «приказной» язык Московской Руси: вне употребления и в конкуренции с традиционным книжным языком.
• 
  церковнославянский язык теряет свою полифункциональность: только язык культа.
• 
  формируется письменный литературный язык нового типа – гражданское посредственное наречие.
• 
  новый литературный язык отличается стилистической неупорядоченностью, смешением старого и нового, своего и чужого, книжного и просторечного.

История русского литературного языка

«Красота, великолепие, сила и богатство российского языка явствует довольно из книг, в прошлые веки писанных, когда ещё не токмо никаких правил для сочинений наши предки не знали, но и о том едва ли думали, что оные есть или могут быть», - утверждал Михаил Васильевич Ломоносов .

Исто́рия ру́сского литерату́рного языка́ - формирование и преобразование русского языка , используемого в литературных произведениях. Старейшие из сохранившихся литературных памятников датируются XI веком. В XVIII-XIX веках этот процесс происходил на фоне противопоставления русского языка, на котором говорил народ, французскому - языку дворян . Классики русской литературы активно исследовали возможности русского языка и были новаторами многих языковых форм. Они подчеркивали богатство русского языка и часто указывали на его преимущества по сравнению с языками иностранными. На почве таких сравнений неоднократно возникали диспуты, например споры между западниками и славянофилами . В советские времена подчёркивалось, что русский язык - язык строителей коммунизма , а в эпоху правления Сталина проводилась кампания борьбы с космополитизмом в литературе. Преобразование русского литературного языка продолжается и в настоящее время.

Устное народное творчество

Устное народное творчество (фольклор) в форме сказок , былин , пословиц и поговорок уходит корнями в далёкую историю. Они передавались из уст в уста, их содержание отшлифовывалось таким образом, что оставались наиболее устойчивые сочетания, а языковые формы обновлялись по мере развития языка. Устное творчество продолжало существовать и после появления письменности. В Новое время к крестьянскому фольклору добавился рабочий и городской, а также армейский и блатной (тюремно-лагерный). В настоящее время устное народное творчество наиболее выражено в анекдотах. Устное народное творчество влияет и на письменный литературный язык.

Развитие литературного языка в древней Руси

Введение и распространение письменности на Руси, приведшее к созданию русского литературного языка, обычно связывают с Кириллом и Мефодием .

Так, в древнем Новгороде и других городах в XI-XV вв были в ходу берестяные грамоты . Большинство из сохранившихся берестяных грамот - частные письма, носящие деловой характер, а также деловые документы: завещания, расписки, купчие, судебные протоколы. Также встречаются церковные тексты и литературные и фольклорные произведения (заговоры, школьные шутки, загадки, наставления по домашнему хозяйству), записи учебного характера (азбуки, склады, школьные упражнения, детские рисунки и каракули).

Церковнославянская письменность, введённая Кириллом и Мефодием в 862 году, основывалась на старославянском языке , который в свою очередь произошёл от южнославянских диалектов. Литературная деятельность Кирилла и Мефодия состояла в переводе книг святого Писания Нового и Ветхого завета. Ученики Кирилла и Мефодия перевели на церковнославянский язык с греческого большое количество религиозных книг. Некоторые исследователи полагают, что Кирилл и Мефодий ввели не кириллицу , а глаголицу ; а кириллица была разработана их учениками.

Церковнославянский язык был языком книжным, а не разговорным, языком церковной культуры, который распространился среди многих славянских народов. Церковнославянская литература распространилась у западных славян (Моравия), южных славян (Сербия, Болгария, Румыния), в Валахии, частях Хорватии и Чехии и, с принятием христианства, на Руси. Так как церковнославянский язык отличался от разговорного русского, церковные тексты при переписке подвергались изменению, обрусевали. Переписчики подправляли церковнославянские слова, приближая их к русским. При этом они привносили особенности местных говоров.

Для систематизации церковнославянских текстов и введения единых языковых норм в Речи Посполитой были написаны первые грамматики - грамматика Лаврентия Зизания (1596) и грамматика Мелетия Смотрицкого (1619). Процесс формирования церковнославянского языка был, в основном, завершен в конце XVII века, когда патриархом Никоном были произведены исправление и систематизация богослужебных книг.

По мере распространения церковнославянских религиозных текстов на Руси, постепенно стали появляться и литературные сочинения, которые использовали письменность Кирилла и Мефодия. Первые такие сочинения относятся к концу XI века. Это «Повесть временных лет » (1068), «Сказание о Борисе и Глебе », «Житие Феодосия Печорского», «Слово о законе и благодати » (1051), «Поучение Владимира Мономаха » (1096) и «Слово о полку Игореве » (1185-1188). Эти произведения написаны языком, который представляет собой смешение церковнославянского языка с древнерусским .

Реформы русского литературного языка XVIII века

Наиболее важные реформы русского литературного языка и системы стихосложения XVIII века были сделаны Михаилом Васильевичем Ломоносовым . В 1739 г. он написал «Письмо о правилах российского стихотворства», в котором сформулировал принципы нового стихосложения на русском языке. В полемике с Тредиаковским он утверждал, что вместо того, чтобы культивировать стихи, написанные по заимствованным из других языков схемам, необходимо использовать возможности русского языка. Ломоносов полагал, что можно писать стихи многими видами стоп - двусложными (ямб и хорей ) и трёхсложными (дактиль ,анапест и амфибрахий ), но считал неправильным заменять стопы на пиррихии и спондеи. Такое новаторство Ломоносова вызвало дискуссию, в которой активно участвовали Тредиаковский и Сумароков . В 1744 г. были изданы три переложения 143-го псалма , выполненные этими авторами, и читателям было предложено высказаться, который из текстов они считают лучшим.

Известно, однако, высказывание Пушкина, в котором литературная деятельность Ломоносова не одобряется: «Оды его… утомительны и надуты. Его влияние на словесность было вредное и до сих пор в ней отзывается. Высокопарность, изысканность, отвращение от простоты и точности, отсутствие всякой народности и оригинальности - вот следы, оставленные Ломоносовым». Белинский назвал этот взгляд «удивительно верным, но односторонним». Согласно Белинскому, «Во времена Ломоносова нам не нужно было народной поэзии; тогда великий вопрос - быть или не быть - заключался для нас не в народности, а в европеизме… Ломоносов был Петром Великим нашей литературы».

Кроме вклада в поэтический язык, Ломоносов был также автором научной русской грамматики. В этой книге он описал богатства и возможности русского языка. Грамматика Ломоносова была издана 14 раз и легла в основу курса русской грамматики Барсова (1771), который был учеником Ломоносова. В этой книге Ломоносов, в частности, писал: «Карл пятый, римский император, говаривал, что ишпанским с богом, французским - с друзьями, немецким - с неприятельми, итальянским - с женским полом говорить прилично. Но если бы он российскому языку был искусен, то, конечно, к тому присовокупил бы, что им со всеми оными говорить пристойно, ибо нашел бы в нем великолепие ишпанского, живость французского, крепость немецкого, нежность италиянского, сверх того богатство и сильную в изображениях краткость греческого и латинского языка.» Интересно, что Державин позже высказался похоже: «Славяно-российский язык, по свидетельству самих иностранных эстетиков, не уступает ни в мужестве латинскому, ни в плавности греческому, превосходя все европейские: итальянский, французский и испанский, кольми паче немецкий».

Современный русский литературный язык

Создателем современного литературного языка считается Александр Пушкин . произведения которого считаются вершиной русской литературы. Этот тезис сохраняется в качестве доминирующего, несмотря на существенные изменения, произошедшие в языке за почти двести лет, прошедшие со времени создания его крупнейших произведений, и явные стилистические различия между языком Пушкина и современных писателей.

Между тем, сам поэт указывал на первостепенную роль Н. М. Карамзина в формировании русского литературного языка, по словам А. С. Пушкина, этот славный историк и литератор «освободил язык от чуждого ига и возвратил ему свободу, обратив его к живым источникам народного слова».

«Великий, могучий …»

И. С. Тургеневу принадлежит, пожалуй, одно из самых известных определений русского языка как «великого и могучего»:

Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей родины, - ты один мне поддержка и опора, о великий, могучий, правдивый и свободный русский язык! Не будь тебя - как не впасть в отчаяние при виде всего, что совершается дома? Но нельзя верить, чтобы такой язык не был дан великому народу!

Как часто мы, русскоговорящие, задумываемся о таком важном моменте, как история возникновения русского языка? Ведь сколько в нем скрыто тайн, сколько интересного можно узнать, если копнуть глубже. Как развивался русский язык? Ведь наша речь - это не только бытовые разговоры, это богатая история.

История развития русского языка: кратко о главном

Откуда произошел наш родной язык? Есть несколько теорий. Одни ученые считают (к примеру, лингвист Н. Гусева) санскрит русского языка. Однако санскрит использовали индийские ученые и жрецы. Такой была латынь для жителей древней Европы - «что-то очень умное и непонятное». Но как речь, которая использовалась индийскими учеными, вдруг оказался в нашей стороне? Неужели именно с индусов началось формирование русского языка?

Легенда о семи белых учителях

Этапы истории русского языка каждый ученый понимает по-разному: это зарождение, развитие, отчуждение книжного языка от народного, развитие синтаксиса и пунктуации и т. д. Все они могут отличаться порядком (до сих пор неизвестно, когда точно книжный язык отделился от народного) или трактовкой. Но, согласно следующей легенде, «отцами» русского языка можно считать семерых белых учителей.

В Индии бытует легенда, которую даже изучают в индийских вузах. В далекие времена с холодного Севера (район Гималаев) явились семеро белых учителей. Именно они подарили людям санскрит и заложили основу брахманизма, из которого позже родился буддизм. Многие считают, что этот Север был одним из районов России, поэтому современные индусы часто ездят туда в паломничество.

Легенда в наши дни

Оказывается, многие слова санскрита полностью совпадают с - такова теория известного этнографа Натальи Гусевой, написавшей более 150 научных трудов по истории и религии Индии. Большинство из них, кстати, были опровергнуты другими учеными.

Эта теория не была взята ею «из воздуха». Ее появлению послужил интереснейший случай. Однажды Наталья сопровождала уважаемого ученого из Индии, который решил устроить туристическую поездку по северным рекам России. Общаясь с жителями местных деревень, индус неожиданно расплакался и отказался от услуг переводчика, заявив, что счастлив слышать родной санскрит. Тогда Гусева и решила посвятить свою жизнь изучению загадочного феномена, а заодно и установить, как развивался русский язык.

Ведь это поистине удивительно! Согласно этой истории, за Гималаями живут представители негроидной расы, разговаривающие на языке, так похожим на наш родной. Мистика, да и только. Тем не менее, гипотеза о том, что наш говор произошел от индийского санскрита, имеет место быть. Вот она - история русского языка кратко.

Теория Драгункина

А вот еще один ученый, решивший, что эта история возникновения русского языка правдива. Известный филолог Александр Драгункин утверждал, что по-настоящему великий язык происходит от более простого, в котором меньше словообразовательных форм, а слова короче. Якобы санскрит гораздо проще, чем русский. А письменность санскрита - не что иное, как слегка измененные индусами славянские руны. Но ведь эта теория - всего лишь где же тут происхождение языка?

Научная версия

А вот версия, которую одобряет и принимает большинство ученых. Она утверждает, что 40 000 лет назад (время появления первого человека) у людей была нужда излагать свои мысли в процессе коллективной деятельности. Так появился язык. Но в те времена население было крайне малочисленно, и все люди разговаривали на одном языке. Спустя тысячи лет произошла миграция народов. ДНК людей изменились, племена изолировались друг от друга и стали говорить по-разному.

Языки отличались друг от друга по форме, по словообразованию. Каждая группа людей развивала свой родной язык, дополняла его новыми словами, придавала форму. Позже появилась нужда в науке, которая занималась бы тем, что описывала новые достижения или вещи, к которым приходил человек.

В результате такой эволюции в людских головах возникли так называемые «матрицы». Этими матрицами детально занимался известный лингвист Георгий Гачев, изучивший более 30 матриц - языковых картин мира. По его теории, немцы очень привязаны к своему дому, и это послужило образом типичного немецкоговорящего. А русский язык и менталитет произошел от концепции или образа дороги, пути. Эта матрица лежит в нашем подсознании.

Рождение и становление русского языка

Около 3 тысяч лет до нашей эры среди индоевропейских языков выделялся протославянский диалект, который спустя тысячу лет стал праславянским языком. В VI—VII вв. н. э. он разделился на несколько групп: восточную, западную и южную. Наш язык принято относить к восточной группе.

А началом пути древнерусского языка называют образование Киевской Руси (IX век). В это же время Кирилл и Мефодий изобретают первую славянскую азбуку.

Славянский язык стремительно развивался, и по уровню популярности уже сравнялся с греческим и латинским. Именно (предшественник современного русского) сумел объединить всех славян, именно на нем писали и издавали важнейшие документы и памятники литературы. К примеру, «Слово о полку Игореве».

Нормализация письменности

Затем пришла эпоха феодализма, а польско-литовские завоевания привели в XIII—XIV веках к тому, что язык разделился на три группы диалектов: русский, украинский и белорусский, а также некоторые промежуточные говоры.

В XVI веке в Московской Руси решили нормализовать письменность русского языка (тогда он назывался «проста мова» и подвергался влиянию белорусского и украинского) - ввести преобладание сочинительной связи в предложениях и частое употребление союзов «да», «и», «а». Двойственное число было утрачено, а склонение существительных стало очень похоже на современное. А основой литературного языка стали характерные черты московской речи. Например, «аканье», согласный «г», окончания «ово» и «ево», указательные местоимения (себя, тебя и др.). Начало книгопечатания окончательно утвердило литературный русский язык.

Петровская эпоха

Очень сильно повлияла на речь. Ведь именно в это время русский язык освободили от «опеки» церкви, а в 1708 году реформировали азбуку, чтобы она стала ближе к европейскому образцу.

Во второй половине XVIII века Ломоносов заложил новые нормы русского языка, объединив все, что было до этого: разговорную речь, народную поэзию и даже приказной язык. После него язык преобразовывали Державин, Радищев, Фонвизин. Именно они увеличили количество синонимов в русском языке, чтобы как следует раскрыть его богатство.

Огромный вклад в развитие нашей речи внес Пушкин, который отвергал все ограничения по стилю и комбинировал русские слова с некоторыми европейскими, чтобы создать полноценную и красочную картину русского языка. Его поддержали Лермонтов и Гоголь.

Тенденции развития

Как развивался русский язык в дальнейшем? С середины XIX — начала XX веков русский язык получил несколько тенденций развития:

1. Развитие литературных норм.
2. Сближение литературного языка и разговорной речи.
3. Расширение языка благодаря диалектизмам и жаргонизмам.
4. Развитие жанра «реализм» в литературе, философская проблематика.

Несколько позже социализм изменил словообразование русского языка, а в ХХ веке СМИ стандартизировали устную речь.

Выходит, наш современный русский язык, со всеми его лексическими и грамматическими правилами произошел от смешения различных восточнославянских диалектов, которые были распространены на территории всей Руси, и церковнославянского языка. После всех метаморфоз он стал одним из самых популярных языков мира.

Еще немного о письменности

Еще сам Татищев (автор книги «История Российская») был твердо уверен, что Кирилл и Мефодий не изобрели письменность. Она существовала задолго до их рождения. Славяне не только умели писать: у них было множество видов письменности. Например, черты-резы, руны или буквица. А братья-ученые взяли за основу эту самую буквицу и просто-напросто доработали ее. Возможно, выбросили около десятка букв, чтобы было удобнее перевести Библию. Да, Кирилл и Мефодий но его основой была буквица. Вот так на Руси и появилась письменность.

Внешние угрозы

К сожалению, наш язык неоднократно подвергался внешней опасности. И тогда под вопросом стояло будущее всей страны. К примеру, на рубеже XIX века все «сливки общества» разговаривали исключительно на французском, одевались в соответствующем стиле, и даже меню состояло только из французской кухни. Дворяне постепенно стали забывать родной язык, перестали связывать себя с русским народом, приобретя новую философию и традиции.

В результате такого внедрения французской речи Россия могла потерять не только свой язык, но и культуру. К счастью, положение спасали гении XIX века: Пушкин, Тургенев, Карамзин, Достоевский. Именно они, являясь настоящими патриотами, не дали русскому языку погибнуть. Именно они показали, насколько он красив.

Современность

Многосложна и до конца не изучена история русского языка. Кратко ее не изложишь. Понадобятся годы на изучение. Русский язык и история народа - вещь поистине удивительная. И как можно называть себя патриотом, не зная родной речи, фольклора, поэзии и литературы?

К сожалению, современная молодежь утратила интерес к книгам, а особенно к классической литературе. Эта тенденция наблюдается и у людей старшего поколения. Телевидение, интернет, ночные клубы и рестораны, глянцевые журналы и блоги - все это заменило нам "бумажных друзей". Многие люди даже перестали иметь собственное мнение, выражаясь привычными, навязанными обществом и СМИ штампами. Несмотря на то, что классики были и остаются в школьной программе, их мало кто читает даже в кратком изложении, которое "съедает" всю красоту и неповторимость произведений русских писателей.

А ведь как богата история и культура русского языка! К примеру, литература способна дать ответы на многие вопросы получше всяких форумов в Интернете. Русская литература выражает всю силу мудрости народа, заставляет проникнуться любовью к нашей родине и лучше понять ее. Каждый человек должен понимать, что родной язык, родная культура и народ неразделимы, они одно целое. А что понимает и о чем думает современный гражданин России? О том, что нужно как можно быстрее уехать из страны?

Главная опасность

И конечно, главной угрозой для нашего языка являются иностранные слова. Как говорилось выше, такая проблема была актуальна в XVIII веке, но, к сожалению, осталась нерешенной до сих пор и потихоньку приобретает черты национальной катастрофы.

Мало того что общество слишком увлекается различными жаргонными словами, нецензурной лексикой, выдуманными выражениями, так еще и постоянно использует в своей речи иностранные заимствования, забывая о том, что в русском языке есть гораздо более красивые синонимы. Такими словами являются: «стилист», «менеджер», «пиар», «саммит», «креатив», «юзер», «блог», «инет» и многие другие. Если бы это исходило только от некоторых групп общества, то с проблемой можно было бы бороться. Но, к сожалению, иностранные слова активно используют преподаватели, журналисты, ученые и даже чиновники. Эти люди несут слово людям, а значит, внедряют пагубную привычку. И случается так, что иностранное слово настолько прочно оседает в русском языке, что начинает казаться, будто оно исконное.

В чем же дело?

Так как же это называется? Невежество? Мода на все зарубежное? Или кампания, направленная против России? Пожалуй, все сразу. И эту проблему необходимо решить как можно быстрее, иначе станет слишком поздно. К примеру, почаще употреблять слово «управляющий» вместо «менеджера», «деловой обед» вместо «бизнес-ланча» и т. д. Ведь вымирание народа начинается именно с угасания языка.

О словарях

Теперь вы знаете о том, как развивался русский язык. Однако это еще не все. Отдельного упоминания заслуживает история словарей русского языка. Произошли современные словари от древних рукописных, а после и печатных книг. Сначала они были очень маленькие и предназначались для узкого круга людей.

Самым древним русским словарем по праву считается короткое приложение к новгородской Кормчей книге (1282 год). Туда входило 174 слова из разных диалектов: греческого, церковнославянского, древнееврейского и даже библейские имена собственные.

Спустя 400 лет начали появляться словари гораздо большего объема. В них уже была систематизация и даже алфавит. Тогдашние словари носили в основном учебный или энциклопедический характер, поэтому были недоступны простым крестьянам.

Первый печатный словарь

Появился первый печатный словарь в 1596 году. Это было очередное приложение к учебнику по грамматике священника Лаврентия Зизания. В нем содержалось более тысячи слов, которые были сортированы по алфавиту. Словарь был толковым и объяснял происхождение многих старославянских и Издавался на белорусском, русском и украинском языках.

Дальнейшее развитие словарей

XVIII был веком великих открытий. Не обошли они и толковые словари. Великие ученые (Татищев, Ломоносов) неожиданно проявили повышенный интерес к происхождению многих слов. Начал писать заметки Тредиаковский. В конце концов был создан целых ряд словарей, но самым крупным оказался «Церковный словарь» и приложение к нему. В «Церковном словаре» получили толкование более 20 000 слов. Такая книга заложила основу нормативному словарю русского языка, и Ломоносов наряду с другими исследователями начал его создание.

Самый значимый словарь

История развития русского языка помнит столь значимую для всех нас дату - создание "Толкового словаря живого великорусского языка" В. И. Даля (1866 год). Этот четырехтомник получил десятки переизданий и пользуется актуальностью и в наши дни. 200 000 слов и более 30 000 поговорок и фразеологизмов можно смело считать настоящим сокровищем.

Наши дни

К сожалению, мировое сообщество не интересует история возникновения русского языка. Его нынешнее положение можно сравнить с одним случаем, который когда-то произошел с необычайно талантливым ученым Дмитрием Менделеевым. Ведь Менделеев так и не смог стать почетным академиком Императорской Санкт-Петербургской Академии наук (нынешняя РАН). Был грандиозный скандал, и еще бы: такого ученого не принять в академию! Но Российская Империя и ее мир были непоколебимы: они заявили, что русские со времен Ломоносова и Татищева находятся в меньшинстве, и достаточно одного хорошего русского ученого - Ломоносова.

Эта история современного русского языка заставляет нас задуматься: а вдруг когда-нибудь английский (или любой другой) вытеснит такой неповторимый русский? Обратите внимание, сколько в нашем жаргоне присутствует иностранных слов! Да, смешивание языков и дружеский обмен - это здорово, но нельзя допустить, чтобы удивительная история нашей речи исчезла с планеты. Берегите родной язык!

Язык строителей коммунизма . Изменение норм русского литературного языка продолжается и в настоящее время.

Устное народное творчество

Устное народное творчество (фольклор) в форме сказок , былин , пословиц и поговорок уходит корнями в далёкую историю. Они передавались из уст в уста, их содержание отшлифовывалось таким образом, что оставались наиболее устойчивые сочетания, а языковые формы обновлялись по мере развития языка. Устное творчество продолжало существовать и после появления письменности. В Новое время к крестьянскому фольклору добавился рабочий и городской, а также армейский и блатной (тюремно-лагерный). В настоящее время устное народное творчество наиболее выражено в анекдотах. Устное народное творчество влияет и на письменный литературный язык.

Развитие литературного языка в древней Руси

Так, в древнем Новгороде и других городах в XI-XV вв были в ходу берестяные грамоты . Большинство из сохранившихся берестяных грамот - частные письма, носящие деловой характер, а также деловые документы: завещания, расписки, купчие, судебные протоколы. Также встречаются церковные тексты и литературные и фольклорные произведения (заговоры, школьные шутки, загадки, наставления по домашнему хозяйству), записи учебного характера (азбуки, склады, школьные упражнения, детские рисунки и каракули).

Реформы русского литературного языка XVIII века

Наиболее важные реформы русского литературного языка и системы стихосложения XVIII века были сделаны Михаилом Васильевичем Ломоносовым . В г. он написал «Письмо о правилах российского стихотворства», в котором сформулировал принципы нового стихосложения на русском языке. В полемике с Тредиаковским он утверждал, что вместо того, чтобы культивировать стихи, написанные по заимствованным из других языков схемам, необходимо использовать возможности русского языка. Ломоносов полагал, что можно писать стихи многими видами стоп - двусложными (ямб и хорей) и трёхсложными (дактиль , анапест и амфибрахий), но считал неправильным заменять стопы на пиррихии и спондеи. Такое новаторство Ломоносова вызвало дискуссию, в которой активно участвовали Тредиаковский и Сумароков . В г. были изданы три переложения 143-го псалма , выполненные этими авторами, и читателям было предложено высказаться, который из текстов они считают лучшим.

Известно, однако, высказывание Пушкина, в котором литературная деятельность Ломоносова не одобряется: «Оды его… утомительны и надуты. Его влияние на словесность было вредное и до сих пор в ней отзывается. Высокопарность, изысканность, отвращение от простоты и точности, отсутствие всякой народности и оригинальности - вот следы, оставленные Ломоносовым». Белинский назвал этот взгляд «удивительно верным, но односторонним». Согласно Белинскому, «Во времена Ломоносова нам не нужно было народной поэзии; тогда великий вопрос - быть или не быть - заключался для нас не в народности, а в европеизме… Ломоносов был Петром Великим нашей литературы».

Кроме вклада в поэтический язык, Ломоносов был также автором научной русской грамматики. В этой книге он описал богатства и возможности русского языка. Грамматика Ломоносова была издана 14 раз и легла в основу курса русской грамматики Барсова (1771), который был учеником Ломоносова. В этой книге Ломоносов, в частности, писал: «Карл пятый, римский император, говаривал, что ишпанским с богом, французским - с друзьями, немецким - с неприятельми, итальянским - с женским полом говорить прилично. Но если бы он российскому языку был искусен, то, конечно, к тому присовокупил бы, что им со всеми оными говорить пристойно, ибо нашел бы в нем великолепие ишпанского, живость французского, крепость немецкого, нежность италиянского, сверх того богатство и сильную в изображениях краткость греческого и латинского языка.» Интересно, что Державин позже высказался похоже: «Славяно-российский язык, по свидетельству самих иностранных эстетиков, не уступает ни в мужестве латинскому, ни в плавности греческому, превосходя все европейские: итальянский, французский и испанский, кольми паче немецкий».

Современный русский литературный язык

Создателем современного литературного языка считается Александр Пушкин , произведения которого считаются вершиной русской литературы. Этот тезис сохраняется в качестве доминирующего, несмотря на существенные изменения, произошедшие в языке за почти двести лет, прошедшие со времени создания его крупнейших произведений, и явные стилистические различия между языком Пушкина и современных писателей.

Между тем, сам поэт указывал на первостепенную роль Н. М. Карамзина в формировании русского литературного языка, по словам А. С. Пушкина, этот славный историк и литератор «освободил язык от чуждого ига и возвратил ему свободу, обратив его к живым источникам народного слова».

«Великий, могучий …»

И. С. Тургеневу принадлежит, пожалуй, одно из самых известных определений русского языка как «великого и могучего»:

Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей родины, - ты один мне поддержка и опора, о великий, могучий, правдивый и свободный русский язык! Не будь тебя - как не впасть в отчаяние при виде всего, что совершается дома? Но нельзя верить, чтобы такой язык не был дан великому народу!

Напишите отзыв о статье "История русского литературного языка"

Примечания

Ссылки

• (видео)

Отрывок, характеризующий История русского литературного языка

Около деревни Праца Ростову велено было искать Кутузова и государя. Но здесь не только не было их, но не было ни одного начальника, а были разнородные толпы расстроенных войск.
Он погонял уставшую уже лошадь, чтобы скорее проехать эти толпы, но чем дальше он подвигался, тем толпы становились расстроеннее. По большой дороге, на которую он выехал, толпились коляски, экипажи всех сортов, русские и австрийские солдаты, всех родов войск, раненые и нераненые. Всё это гудело и смешанно копошилось под мрачный звук летавших ядер с французских батарей, поставленных на Праценских высотах.
– Где государь? где Кутузов? – спрашивал Ростов у всех, кого мог остановить, и ни от кого не мог получить ответа.
Наконец, ухватив за воротник солдата, он заставил его ответить себе.
– Э! брат! Уж давно все там, вперед удрали! – сказал Ростову солдат, смеясь чему то и вырываясь.
Оставив этого солдата, который, очевидно, был пьян, Ростов остановил лошадь денщика или берейтора важного лица и стал расспрашивать его. Денщик объявил Ростову, что государя с час тому назад провезли во весь дух в карете по этой самой дороге, и что государь опасно ранен.
– Не может быть, – сказал Ростов, – верно, другой кто.
– Сам я видел, – сказал денщик с самоуверенной усмешкой. – Уж мне то пора знать государя: кажется, сколько раз в Петербурге вот так то видал. Бледный, пребледный в карете сидит. Четверню вороных как припустит, батюшки мои, мимо нас прогремел: пора, кажется, и царских лошадей и Илью Иваныча знать; кажется, с другим как с царем Илья кучер не ездит.
Ростов пустил его лошадь и хотел ехать дальше. Шедший мимо раненый офицер обратился к нему.
– Да вам кого нужно? – спросил офицер. – Главнокомандующего? Так убит ядром, в грудь убит при нашем полку.
– Не убит, ранен, – поправил другой офицер.
– Да кто? Кутузов? – спросил Ростов.
– Не Кутузов, а как бишь его, – ну, да всё одно, живых не много осталось. Вон туда ступайте, вон к той деревне, там всё начальство собралось, – сказал этот офицер, указывая на деревню Гостиерадек, и прошел мимо.
Ростов ехал шагом, не зная, зачем и к кому он теперь поедет. Государь ранен, сражение проиграно. Нельзя было не верить этому теперь. Ростов ехал по тому направлению, которое ему указали и по которому виднелись вдалеке башня и церковь. Куда ему было торопиться? Что ему было теперь говорить государю или Кутузову, ежели бы даже они и были живы и не ранены?
– Этой дорогой, ваше благородие, поезжайте, а тут прямо убьют, – закричал ему солдат. – Тут убьют!
– О! что говоришь! сказал другой. – Куда он поедет? Тут ближе.
Ростов задумался и поехал именно по тому направлению, где ему говорили, что убьют.
«Теперь всё равно: уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.
Французы, переставшие стрелять по этому, усеянному мертвыми и ранеными, полю, потому что уже никого на нем живого не было, увидав едущего по нем адъютанта, навели на него орудие и бросили несколько ядер. Чувство этих свистящих, страшных звуков и окружающие мертвецы слились для Ростова в одно впечатление ужаса и сожаления к себе. Ему вспомнилось последнее письмо матери. «Что бы она почувствовала, – подумал он, – коль бы она видела меня теперь здесь, на этом поле и с направленными на меня орудиями».
В деревне Гостиерадеке были хотя и спутанные, но в большем порядке русские войска, шедшие прочь с поля сражения. Сюда уже не доставали французские ядра, и звуки стрельбы казались далекими. Здесь все уже ясно видели и говорили, что сражение проиграно. К кому ни обращался Ростов, никто не мог сказать ему, ни где был государь, ни где был Кутузов. Одни говорили, что слух о ране государя справедлив, другие говорили, что нет, и объясняли этот ложный распространившийся слух тем, что, действительно, в карете государя проскакал назад с поля сражения бледный и испуганный обер гофмаршал граф Толстой, выехавший с другими в свите императора на поле сражения. Один офицер сказал Ростову, что за деревней, налево, он видел кого то из высшего начальства, и Ростов поехал туда, уже не надеясь найти кого нибудь, но для того только, чтобы перед самим собою очистить свою совесть. Проехав версты три и миновав последние русские войска, около огорода, окопанного канавой, Ростов увидал двух стоявших против канавы всадников. Один, с белым султаном на шляпе, показался почему то знакомым Ростову; другой, незнакомый всадник, на прекрасной рыжей лошади (лошадь эта показалась знакомою Ростову) подъехал к канаве, толкнул лошадь шпорами и, выпустив поводья, легко перепрыгнул через канаву огорода. Только земля осыпалась с насыпи от задних копыт лошади. Круто повернув лошадь, он опять назад перепрыгнул канаву и почтительно обратился к всаднику с белым султаном, очевидно, предлагая ему сделать то же. Всадник, которого фигура показалась знакома Ростову и почему то невольно приковала к себе его внимание, сделал отрицательный жест головой и рукой, и по этому жесту Ростов мгновенно узнал своего оплакиваемого, обожаемого государя.
«Но это не мог быть он, один посреди этого пустого поля», подумал Ростов. В это время Александр повернул голову, и Ростов увидал так живо врезавшиеся в его памяти любимые черты. Государь был бледен, щеки его впали и глаза ввалились; но тем больше прелести, кротости было в его чертах. Ростов был счастлив, убедившись в том, что слух о ране государя был несправедлив. Он был счастлив, что видел его. Он знал, что мог, даже должен был прямо обратиться к нему и передать то, что приказано было ему передать от Долгорукова.
Но как влюбленный юноша дрожит и млеет, не смея сказать того, о чем он мечтает ночи, и испуганно оглядывается, ища помощи или возможности отсрочки и бегства, когда наступила желанная минута, и он стоит наедине с ней, так и Ростов теперь, достигнув того, чего он желал больше всего на свете, не знал, как подступить к государю, и ему представлялись тысячи соображений, почему это было неудобно, неприлично и невозможно.
«Как! Я как будто рад случаю воспользоваться тем, что он один и в унынии. Ему неприятно и тяжело может показаться неизвестное лицо в эту минуту печали; потом, что я могу сказать ему теперь, когда при одном взгляде на него у меня замирает сердце и пересыхает во рту?» Ни одна из тех бесчисленных речей, которые он, обращая к государю, слагал в своем воображении, не приходила ему теперь в голову. Те речи большею частию держались совсем при других условиях, те говорились большею частию в минуту побед и торжеств и преимущественно на смертном одре от полученных ран, в то время как государь благодарил его за геройские поступки, и он, умирая, высказывал ему подтвержденную на деле любовь свою.
«Потом, что же я буду спрашивать государя об его приказаниях на правый фланг, когда уже теперь 4 й час вечера, и сражение проиграно? Нет, решительно я не должен подъезжать к нему. Не должен нарушать его задумчивость. Лучше умереть тысячу раз, чем получить от него дурной взгляд, дурное мнение», решил Ростов и с грустью и с отчаянием в сердце поехал прочь, беспрестанно оглядываясь на всё еще стоявшего в том же положении нерешительности государя.
В то время как Ростов делал эти соображения и печально отъезжал от государя, капитан фон Толь случайно наехал на то же место и, увидав государя, прямо подъехал к нему, предложил ему свои услуги и помог перейти пешком через канаву. Государь, желая отдохнуть и чувствуя себя нездоровым, сел под яблочное дерево, и Толь остановился подле него. Ростов издалека с завистью и раскаянием видел, как фон Толь что то долго и с жаром говорил государю, как государь, видимо, заплакав, закрыл глаза рукой и пожал руку Толю.
«И это я мог бы быть на его месте?» подумал про себя Ростов и, едва удерживая слезы сожаления об участи государя, в совершенном отчаянии поехал дальше, не зная, куда и зачем он теперь едет.
Его отчаяние было тем сильнее, что он чувствовал, что его собственная слабость была причиной его горя.
Он мог бы… не только мог бы, но он должен был подъехать к государю. И это был единственный случай показать государю свою преданность. И он не воспользовался им… «Что я наделал?» подумал он. И он повернул лошадь и поскакал назад к тому месту, где видел императора; но никого уже не было за канавой. Только ехали повозки и экипажи. От одного фурмана Ростов узнал, что Кутузовский штаб находится неподалеку в деревне, куда шли обозы. Ростов поехал за ними.
Впереди его шел берейтор Кутузова, ведя лошадей в попонах. За берейтором ехала повозка, и за повозкой шел старик дворовый, в картузе, полушубке и с кривыми ногами.